– Осторожнее, брат! Не забывай, что и слова порою ведут человека к гибели...
Деций хотел ещё что-то прибавить, но насторожился, прислушиваясь к приближающимся шагам.
– Не тревожься, это Овидий, – успокоил брата Марк, заметив перемену в его лице.
Сразу после его слов отделявшая вестибул завеса отодвинулась, и в атрии появился «певец любви». По тому, как от шумного дыхания вздымалась его грудь, по пятнам пота, проступившим на тоге, можно было догадаться, что Овидий едва ли не бегом шёл к дому друга.
– Ты что-нибудь узнал? – кинувшись к нему, вскричал Марк. Он смотрел на знаменитого поэта так, будто только тот один мог оправдать его надежды.
– Её до сих пор держат в заточении, – ответил Овидий и перевёл дыхание.
– Надеюсь, не в Мамертинской тюрьме?
– Нет, хвала свету Гелиоса, не там.
– Тогда где же?
– Басса, служанка Альбии, рассказала, что под домом весталок находится некое помещение, в котором обычно наказывают провинившихся жриц. К примеру, если во время бдения у священного огня весталка уснула или задумалась, и огонь погас, то её отправляют туда, бьют розгами и на какое-то время оставляют одну. Считается, что такой кары достаточно для того, чтобы несчастная в полной мере осознала свою вину и покаялась.
Выслушав Овидия, Марк невольно сжал кулаки, и гримаса невыразимой боли исказила его лицо.
Ему представилось, как в глухом подземелье содрогается от пыток прекрасное тело Альбии, как слёзы текут по её нежному лицу и как она шевелит губами, призывая его к себе, умоляя спасти её... Впервые он так сильно переживал из-за женщины, впервые искренне и мучительно страдал оттого, что был не в силах ей помочь.
– Я мечтал о том, – заговорил он тихим голосом, глядя в пространство перед собой недвижным взором точно незрячий, – как буду говорить ей слова, ласковые и сердечные, о том, как руки её обовьются вокруг моей шеи и она замрёт в моих объятиях, о том, как я, прильнув к её устам, буду пить сладострастие в её взоре... Мечтал любить её и видеть её счастливой... А вместо этого обрёк её на позор, подверг унижению и тяжким испытаниям...
Внешне Марк казался спокойным, но в голосе его было что-то настолько волнующее, настолько трагическое, что чувствительное сердце Овидия сжалось от сострадания к несчастному влюблённому.
– Есть мечты, ради которых не жалко отдать всё своё достояние, а иногда и саму жизнь, – проговорил поэт, с грустью глядя на друга.
– Ты прав, дорогой Публий, – согласился Марк, и взгляд его снова прояснился. – Именно об этом я говорил своему брату...
