Девушка развернулась и пошла к выходу.
***
«Позвольте. – Не позволю! – Простите. – Не прощу!»
Все так. У Маши теперь на него зуб. Адвокат не одобрил, конечно, сказал, что лучше бы она при людях этого не делала. Хотя бы не в отделении, где кругом камеры понатыканы. Может прицепиться. Но сделанного не воротишь. (Хотя чисто по-человечески он ее понимал.)
Только дома девушка позволила себе вдоволь нарыдаться. Выплакала всю свою печаль, съела остатки окаменевшего в буфете зефира и кусок шоколадки, и сразу полегчало. Так и заснула, шмыгая, вся опухшая, с мурчащей кошкой, которая зачем-то забралась на подушку и легла Маше прямо на голову. Лечила, что ли? Еще порывалась слезы слизывать с лица.
– Фу, Шеба, отстань! Поди прочь!
Не отстала и не ушла. Только сильнее заурчала, как моторчик. Коготки то выпускала, то втягивала, делая подушке массаж. Маша развернулась поудобнее, пытаясь избавиться от живой меховой шапки. Кошачьи глаза таинственно мерцали в полутьме, разгоняемой тусклым ночником.
Сны были сумбурные, тяжкие. Маша сдавала бесконечные экзамены по «устной практике» и «теорграмматике», куда-то бежала, сбиваясь с ног, не успевала, путалась в словах, и преподаватели выводили в зачетке неуды. И школа снилась, где ученики галдели, как галчата, а она стала невидимкой, вещающей у доски. Никто ее не слушал. И все это на открытом уроке, на глазах у комиссии.
Потом был еще один открытый урок, на котором как представитель от роно сидел почему-то Золотов собственной персоной. Он что-то чиркал ручкой в блокноте и неодобрительно хмурился. Маша гадала, что он здесь забыл? Где он – и где она!
Тетя Тоня еще приснилась. Вся седая, в белом платье, как в саване. Она укоризненно качала головой, словно не одобряя образ жизни племянницы.
В общем, кошмар!
***
Проснулась она от звонка телефона. Маша не глядя нащупала трубку.
– Алло, – ответила она и поразилась, услышав свой собственный сиплый голос.
Охрипла, как будто простыла. Звонила Катерина.
– Ну, ты где? Почему я вместо тебя должна на работу переться? – начала ругаться она, даже не поздоровавшись.
– Какую… работу?
– Так. Ты хочешь у нас работать или нет?
– В смысле?
Маша резко села, спугнув кошку, которая с возмущенным мявом соскочила с постели и уселась рядом, раздраженно вылизывая шкурку.
– В смысле, я пока куртки выдаю, но жду тебя на гардеробе. Час тебе на все про все.
– Я скоро… Я буду…
В трубке уже пошли гудки. Мария подскочила и заметалась, как оглашенная. Потом встала на месте, раздумывая. Так, умыться, почистить зубы, голову помыть и высушиться, одеться в свежее, завтракать не будет, на работе что-нибудь купит в фитнес-баре. Контрольные – в сумку, корм – в миску кошке. Вроде, полчаса, все успела. И проехать одну остановку: так быстрее.
