— Как себя чувствуешь? — спросила матушка обманчиво ласковым тоном, который не предвещал ничего хорошего.
— Спасибо, уже лучше. Можно мне воды?
В горле страшно пересохло, и я никак не могла отделаться от вкуса пепла на губах и горечи во рту, которые вновь и вновь возвращали меня назад к трещине.
Она подала стакан, который я быстро осушила и счастливо вздохнула.
«Так намного лучше!»
Снова покосилась на маму, не зная, с чего начать и с каких извинений. Да и нужны ли они сейчас?
Поэтому я решила немного потянуть время. Осторожно приподнялась и неловко поправила многочисленные подушки, сооружая небольшую горку. На нее-то я и облокотилась, готовясь встретить материнскую истерику. А в том, что она будет, сомнений уже не оставалось.
— Ну что? Довольна?
«Началось!»
— Мама…
— Ты хоть понимаешь, как рисковала, Айрин!
— Понимаю.
— Здесь этот… Хоторн и его свора.
Мама не произнесла, а будто выплюнула имя моего мужа.
— Знаю, я его видела, — тут же сообщила я.
Кажется, от этой информации стало только хуже.
— Видела? — просипела матушка и побледнела еще больше, отчего под глазами отчетливо выступили круги и некрасиво выделились складки у губ, добавляя ей десяток лишних лет. — Ты его видела? А он тебя?
— И он меня, но не переживай, все хорошо, — попыталась утешить ее я.
Но сделала это так неуклюже и неумело, что самой стало неприятно.
— Хорошо? Как это может быть хорошо? Айрин, ты хоть представляешь, что натворила?!
Голос матушки поднялся до таких высот, что я невольно вздрогнула и сморщилась от головной боли.
— Ничего я не натворила. Просто выполняла свой долг.
— Долг каждой девушки из рода Монрей — чтить традиции предков, выполнять наказы старших и не лезть туда, куда не просят! — произнесла она резко.
— Я не могла иначе. Трещина…
— Ее ликвидировали бы и без твоего участия, — оборвала меня матушка. — Своей выходкой ты загубила все.
— Ничего я не загубила, — пробормотала в ответ, потирая ноющие от боли виски. — Хоторн меня не узнал. Я в шлеме и доспехах, кроме того, там был Питер. Он помог. Так что Хоторн не знает, что это была я.
Радоваться матушка не спешила, лишь сильнее поджала губы:
— Ты в этом уверена?
— Да, для него я Кай Монрей.
— Кай? Ты представилась именем брата?
— Не я, Питер представил.
Она на мгновение задумалась.
— Что ж, может, это и к лучшему. Слава богам, мы находимся здесь под чужими именами, но все равно ты не должна была так рисковать, Айрин! И ради чего? Ради чего ты едва не перегорела и не уничтожила труды дяди?
