Кара разглядывала свое одеяние в огромное кристально чистое зеркало – метра три высотой и шириной ничуть не меньше. Отделанное по краям золотыми узорами – извивающимися лозами с нераскрытыми бутонами роз на них, зеркало сияло, отражая рассеянный свет высоких люстр. Длинные узкие лампочки напоминали горящие свечи, вьющиеся одна ниже другой по закручивающемуся основанию.
Нежное струящееся платье, переходящее градиентом от белого – с ворота, до темно-серого цвета на подоле, сверкало мелкими алмазными россыпями на груди и предплечьях. Кара неуверенно поправила рукава, натягивая ниже на запястья. Серые замшевые туфли на невысоком каблуке скрывались под длинным до пят подолом.
Платье ощущалось неуютным, сковывающим движения. Слишком элегантным и величественным для нее. Прожив всю жизнь в обычной семье, она ни разу не касалась подобного великолепия. И даже короткое погружение в обстановку элитной академии не смогло поменять ее мироощущение. Окружающая роскошь казалась чужой и далекой. Волосы, бережно расчесанные и аккуратно уложенные, ниспадали черными волнами по спине, прихваченные на затылке драгоценной заколкой.
Оттенок наряда мать выбрала не случайно – под цвет ее грозовых глаз, блестевших сейчас под тяжестью тревог и печалей. На фоне просторного роскошного зала в атмосфере великолепия и богатства в отражении она видела лишь сломленную девушку, прожившую десять лет жизни в неведении своей истинной сущности. И никакое великолепное одеяние не могло этого сокрыть.
Повязку с ладони Кара сняла. Порез почти полностью затянулся, оставив лишь бледный след, который вскоре так же исчезнет, будто раны и вовсе не было. Ускоренная регенерация, ранее воспринимающаяся девушкой как нечто особенное и чудодейственное, оказалась следствием ее принадлежности к древнему роду.
Горничная, помогающая ей одеваться, болтала много, но ничего, что могло быть полезно, Кара не услышала. Служанка растворилась сразу, как только удостоверилась, что каждая деталь в облике хозяйской дочери безупречна и она готова к ужину.
– Кара…нель Вельфор, – произнесла она тихо, вглядываясь в бледное изможденное лицо.
Знание, что вся ее жизнь до этого момента была построена на лжи, и что на самом деле она – одна из немногих детей древней крови, давалось нелегко.
«А еще я – убийца», – напомнила она себе.
Из потока дурных мыслей девушку вывел стук в дверь. Не дожидаясь приглашения, мать элегантно вплыла в комнату, и лицо ее озарила довольная улыбка. Женщина обошла дочь кругом, любуясь ей точно манекеном на витрине и бережно прикасаясь к волосам, рукавам и подолу.
