В общем, чествование скоро прекратилось в погоню, в которой регулярные тренировки и отменное здоровье одержали безоговорочную победу над прокуренным энтузиазмом и неуемным ликованием.
Впрочем, этим не ограничилось. В Петербурге тоже имелась собственная академия, члены которой внезапно возжелали видеть в своих рядах всем известного изобретателя радио и пулеметов. А поскольку в столичной профессуре преобладали люди более опытные и интеллектуально развитые, нежели их студенты, то бегать за Будищевым они не стали, а пригласили его к себе.
Сначала было торжественное заседание, где Дмитрию с помпой вручили почетный диплом. Затем последовала череда банкетов, на которых светила отечественной науки под коньячок с бужениной пели дифирамбы молодому коллеге, не забывая, конечно, и себя любимых. Отчего примерно после третьего бокала, из речей ораторов стало следовать, что именно они выпестовали новое светило, именно их отеческая забота дала возможность огранить столь самобытный талант и именно под их руководством и при непосредственном участии и были сделаны все эти выдающиеся открытия.
— Помилуйте, — попробовал возразить кто-то из не столь увлекшихся божественным нектаром из Ангулемах[33], - изобретения, пусть даже и столь хитроумные, это все же не открытия!
— Да какая разница, — вяло отмахнулся ученый муж, — главное, что это все прославит именно российскую науку и… ик… наливай! Может, в последний раз.[34]
Еще одним сюрпризом для новоявленного «академика», стало то, что банкет для ученых мужей был за его счет, и он, даже не подозревая об этом, проявил настоящую щедрость. Впрочем, нет худа без добра, среди людей пришедших поздравить молодое дарование было несколько видных юристов, имевших неосторожность пообещать своему новому знакомому любое возможное содействие в случае надобности. Надо ли говорить, что надобность возникла, и очень скоро?
Хотя российскую прессу еще никто не называл четвертой властью, сказала свое веское слово и она в лице давних знакомых Будищева Постникова и Нарышкина. Первый из них и сам бывавший в заключении воспринял ситуацию с воспитанницей Будищева близко к сердцу и разразился пространной статьей, апеллирующей к чувствам читателей, второй в короткой заметке едко высмеял полицию, занимающейся вместо поимки действительно опасных преступников, арестом благовоспитанных девиц.
Но как ни странно, вся эта газетная шумиха и ходатайства светил юриспруденции не возымели ни малейшего действия. Даже Мещерский, вызвавшийся похлопотать за задержанную девицу, не смог добиться ничего положительного, о чем с немалым смущением сообщил Будищеву.
