Обнаружив, что Фредо с братом, и следующий за ними король уже и в самом деле успели вступить в загадочный отросток центрального коридора, Карина с Антоном поспешили за ними. Юноша на ходу принялся добывать скрипку, силясь при этом не уронить футляр и абсолютно не зная, куда девать его — держать одновременно сам инструмент, смычок и футляр было попросту невозможно. Карина, ловя себя на том, что поступает будто заботливая жена, ловко выхватила последний предмет из рук юноши и, заметив, что смычок он еще не достал, добыла его, пихая в правую руку Скрипача. Тот неловко улыбнулся и, смущенно кивнув, покрепче сжал скрипку, устремляясь вперед. Ему надо было догнать и обогнать короля, чтобы построение отряда соответствовала планам, и занять свое место так, чтобы при случае защитить еще и Карину.
Девушка, в свой черед, прибавив шаг, пошла рядом с монархом, без особенного удовольствия исполняя приказ. Фаррад и Эрнесто невозмутимо зашагали позади.
Фредо пробирался вперед очень аккуратно, осторожно, старательно озаряя факелом дорогу себе и своим спутникам, и мимолетно радуясь, что покамест все идет вполне спокойно. Новый коридор медленно поворачивал вправо — как раз туда, куда и нужно было путникам, — и, похоже, вполне мог вывести их в обход завала вновь к главному тоннелю.
— Здесь суше.
Прошло несколько минут, прежде, чем вампир неожиданно сообщил соратникам об этом приятном открытии. Если здесь, в этом коридорчике, было более сухо, значит, можно было надеяться, что река осталась где-то в другой стороне. Или хотя бы на то, что дно ее здесь толще.
Ответа на его слова не последовало — случайно привлечь чужое внимание никто не хотел.
Голоса, так громко звучавшие еще совсем недавно, казалось, умолкли, а это наводило на очень неприятные мысли — чудилось, гоблины прислушиваются, пытаясь угадать, кто проник в их темное жилище.
Люди шли, бесшумно, вопреки словам Фаррада, рефлекторно пытаясь скрыть, утаить свое присутствие, шли тихо и настороженно, озираясь по сторонам и в каждой тени подозревая опасность.
Треск под ногой короля прозвучал как гром среди ясного неба. Вздрогнули все — даже пламя факела в руках чернокнижника дернулось от неожиданности. Тревор, чувствуя себя виноватым, дал знак остановиться и, присев на корточки, всмотрелся в пол.
— Череп, — наконец спокойно вынес он вердикт и, не дожидаясь, пока друзья окончательно перепугаются, продолжил, — Крысиный череп. Ничего особенного.
