— Вечно Кириленко напортачит, — хозяин кабинета хладнокровно плеснул из графина в стакан, и отхлебнул. — Ничего ему поручить нельзя… Вот что, Димаш… — он присел напротив Кунаева, и вынул красную папку. — Для зачина, как Юра любит выражаться, ознакомься вот с этими распечатками. «Гость из будущего», как ты говоришь, посылал лично мне письмо… Впрочем, без подробностей. Читай.
Недоверчиво посматривая на Брежнева, помятый казах развязал тесемки папки, и вынул стопку листов, подшитых и проштемпелеванных грозными печатями.
Генеральный секретарь с бесовской улыбочкой следил за менявшимся выражением лица Первого секретаря Казахстана.
— Целиноград — в Астану? — заохал потрясенный Кунаев. — Да что же это такое… Латиница… Погромы…
— Ты читай, читай…
Перелистнув последнюю страницу, Динмухамед Ахмедович осторожно, опасливо даже, отложил красную папку.
— Понял? — коротко молвил Брежнев.
Кунаев кивнул, бессмысленно водя ладонями по столешнице.
— А ведь я знал Назарбаева… — вытолкнул он глуховато. — Он сейчас секретарь парткома Карагандинского металлургического комбината… О-ох… И я же еще послал людей захватить «гостя»… Этого… как его… Ностромо.
— Мишей его зовут, — хмыкнул генсек. — А людям твоим очень не повезло! Миша — парень жесткий.
— Господи, что же мне теперь делать? — тоскливо заныл Первый секретарь.
— Прежде всего, — вкрадчиво сказал Генеральный, — не стонать — и принять извинения. Кириленко использовал тебя втемную по моему прямому указанию. Да и весь этот дурацкий переворот — моя затея. Не веришь? Сам же читал, как Ельцин путч организовал в девяносто первом! А я действовал по той же методе. Кириленко пригнал кучу автобусов с маргиналами и уголовным элементом — для массовки. Вывел на улицы всяких диссидентов с правозащитниками — пусть кричат, митингуют, безобразничают… Вот, полюбуйся!
Он включил телевизор с коробочки пульта. «Рекорд-Нео» живо осветился, взрываясь яркими цветами. Картинка прыгала, выхватывая то орущие лица, то мотавшиеся плакаты — «Долой КПСС!», «Слава Україні!», «Свободу Прибалтике!», «Bye-bye, UR!»
Копотно-черный дым от горящих шин уходил в небо жирными шлейфами.
— Военные и милиция разгонят толпу, — спокойно продолжил Брежнев, — и вот тогда придет мое время. Мы устроим грандиозную чистку! — жарко выдохнул он, руками опираясь о стол. — Отправим в лагеря и владык областного масштаба, и проворовавшихся директоров, и хитромудрых нацменов — всю ту «контру», что десять лет спустя станет жечь партбилеты, грабить всеобщее достояние, науськивать «титульных» на русских! Превентивный удар, понимаешь?
