— Гони! — резко обронил Дмитрий Федорович, и «Волжанка», чуть дрифтуя на снежных наметах, набрала скорость.
Тот же день, позже
Москва, Кремль
Брежнев нервно мерил шагами кабинет. Подойдет к столу, щелкнет по «рогатым» часам со штурвальчиком, нахмурит лоб — и возвращается к окну. Людно стало в Кремле.
Рядом с передвижкой телевизионщиков, распустившей кабели, зеленела парочка восьмиколесных бэтээров. Курсанты в полном боевом… Десантники в расстегнутых полушубках, чтобы все видели тельняшки… А генералов-то, а генералов…
Верховный главнокомандующий усмехнулся. Во-во, пускай порастрясут штабной жирок, им полезно…
— Леонид Ильич… — прошелестел голос Дебилова.
— Да, Коля? — живо обернулся Брежнев.
— Там товарищ Андропов… — с запинкой доложил главный помощник. — Они задержали Кунаева, вели допрос во внутренней тюрьме, но Динмухамед Ахмедович всё требовал личной встречи… С вами…
— Димаш здесь? — оживился генсек.
— Да.
— Пусть войдет!
Дверь прикрылась ровно на секундочку, чтобы раствориться, впуская Кунаева в наручниках, взмыленного Андропова и абсолютно невозмутимого офицера охраны.
— Рад тебя видеть, Юра, — отрывисто сказал Брежнев, пуская беглую улыбку, — но с товарищем Кунаевым я поговорю один на один.
Первый секретарь компартии Казахстана с усталым удивлением воззрился на генсека. Товарищ?..
— Леонид Ильич… — слабо воспротивился председатель КГБ.
— Один на один, Юра, — надавил генеральный. — И снимите с товарища Кунаева наручники.
Охранник глянул на Андропова, тот обреченно кивнул, и тонкие оковы негодующе клацнули. Динмухамед Ахмедович проводил глазами чекистов, хмуро растирая запястья, а, стоило двери закрыться, обессиленно рухнул на скрипнувший стул.
В мятом костюме и не свежей рубашке, с легкой щетиной на обрюзгшем лице, он выглядел опустившимся интеллигентом, из тех, кто за полстакана крепкого или крепленого читает по памяти пушкинские стихи.
— Леонид, — Кунаев исподлобья мазнул взглядом по визави, и выговорил сдавленным голосом: — Почему Политбюро не знает о госте из будущего?
— Политбюро знает, Димаш, — усмехнулся Брежнев. — Не в курсе только Гришин, Кириленко и ты. Ну, Гришина мы выведем на ближайшем Пленуме, а вот Андрею и так многое известно. В свое время Черненко подслушивал, что говорилось в этом кабинете, и делился с ним секретами…
— Но зачем?! — грянул Димаш, ударив по столешнице кулаками. — Зачем лишать республики всего — и загонять обратно, в «тюрьму народов»? Какой смысл?!
