Он тяжело приподнялся и шутливо протянул руку в знак приветствия.
– Андрей. Андрей Веховской, если позабыли. Приятно познакомиться, – ответил я, и, крепко пожав друг другу руки, мы рассмеялись. Мы смеялись долго, честно, по-залихватски как-то смеялись.
Это был первый естественный смех за три месяца. Первый настоящий. На время я позабыл обо всем, что окружало меня там, далеко в столице, в стенах пустого дома, что давило на душных улицах среди вечно бегущих непонятно куда людей и травило на удушливых конференциях, на провонявших завистью и чванливостью симпозиумах. Я вспомнил, что такое по-настоящему смеяться, живо, бессмысленно, будто не над «острой» и совершенно пустой шуткой заумного пиджака, а… просто так. Потому что жизнь так устроена. Потому что не только слезами полны будни, но и простыми человеческими радостями.
А не так-то уж и плохо здесь. Уютно.
Вдруг стрельнуло картинка-воспоминание, и улыбка постепенно сползла вниз по щекам, вернув лицу знакомые оттенки угрюмости. Я вспомнил фотографию с изображением железных путей, вспомнил о враче, об адресе. И понуро согнулся, опершись на руку. Иван, конечно же, заметил, предложил еще коньяка. Я отказался. Не хочу вновь терять себя в спирту.
Потом я спросил:
– Иван, вы поняли, зачем я здесь. Вы знаете какого-нибудь местного врача по делам душевным?
– Местных врачей у нас немного – одна поликлиничка, забитая белыми халатами. Только они лечат телесные болезни: вывихи, ветрянку, простуду. Нет у нас психологов, а если были, то уже давно сбежали в столицу: наш город крохотный, улиц с пяток не сосчитать, люди все работают на заводах и железных путях. Так что психологи тут популярности не сыщут.
И о чем я только думал, когда понесся сюда…
Конечно, об очередной неудаче, не более. Глупо было думать, что здесь найдется помощь, очень глупо. Ну, глупым, говорят, дается радость, а мне почему-то дается обсессия. Что ж, остается досидеть вечер в компании славного, но малоизвестного Ивана и чуть более известного коньяка, потом снять номер, выспаться, если получится. А потом ехать обратно в столицу. Шумную, быструю, эгоцентричную столицу.
– Позвольте спросить, Андрей… – прервал мыслительный процесс Гесманов, – о каком, собственно, враче идет речь? Я, конечно, не причисляюсь к оным, но, как и говорил до этого, хорошо понимаю людей.
– Предлагаете помощь, Иван? Боюсь, такому человеку, как я, грозит только помутнение разума без права на спасение. Даже не пытайтесь.
