Он подставил стаканы и налил коньяк. Я махом запрокинул жидкость, тут же съежился и почувствовал, как по глотке провели ножом. Горькая тварь, отвык от вкуса. Давно не пил этой гадости.
Тюкнув граненым о стол, я посмотрел на мужчину. Для начала поставлю перед фактами этого мистика, пусть объяснит свои «телепатические умения», хотя я уверен, что это глупость. Не умеет он читать мысли, то лишь мелкие выдумки открытых разумом людей. Значит, в определенных талантах ему не занимать. Придется пойти с того, с чего начал.
– Вы знаете имя, – произнес я, глядя ему в лицо, – озвучили проблему, также угадали с коньяком.
– Извините, что напугал.
Глотнув, он вытер губы рукавом и принялся теребить стакан с осевшим пятном коньяка:
– Наверное, я хорошо понимаю людей. Правда, для того, чтобы знать ваше имя, надо жить, по-вашему, в столице. А еще не слышать криков о каком-то помешательстве. Или не отвлекаться на брошенные вслух мысли.
– Я размышлял вслух?
– Отчасти шептали под нос. Но «коньяк» произнесли отчетливо. Надеюсь, вам по нраву такой, – улыбнулся он устало.
– То есть вы считаете себя проницательным?
– Как и говорил, я хорошо понимаю людей.
Ответ меня мало удовлетворил. Лицо как лицо, ничего не скажешь. Не похож этот детектив на Шерлока. Да кто его знает, внешность часто бывает обманчива. Ну, зато буду иметь в виду, что разговариваю сам с собой. Вне себя.
Мужчина поднял бутылку и молча разлил.
Коньяк и вправду хороший, второй стакан пошел намного легче. Теперь я ощущал легкую расслабленность. Уже хоть что-то.
– Как вас зовут? – снова спросил я.
– Гесманов, – снова ответил он.
– Это не имя.
– Ошибаетесь. Фамилия – это и имя, и отчество всякого человека. В фамилии кроется ваша история, история вашего отца, деда, прадеда, прапрадеда и да-а-а-альних родственников, – он махнул рукой в сторону двери, как бы показывая, насколько далеко. – Из поколения в поколение ваши отцы рождались, учились, строили, воздвигали, влюблялись, любили, зарождали, воспитывали, воевали и умирали до тех пор, пока на свет не появились вы. И вы – не последняя ступень этой высокой лестницы, которая ведет даже не совсем вверх, а куда-то далеко вперед. Кто знает, каким вас запомнят внуки и чем будут славиться они. Это ли не проявление фатума, скажите? Всякой личности предопределена жизнь.
– Не верю, что у вас нет имени, Гесманов, – ответил я, не обращая внимания на излишнее философствование.
– Эх, жаль, что критики не любят философствовать и называют всякое размышление «лишним», «скучным» и «затягивающим повествование». Пусть будет так. Ну, называйте Иваном тогда, если удобно. Иван Гесманов, приятно познакомиться.
