— Она замечательная, — отреагировала Галатея, — Но, действительно, давай лучше не будем говорить обо мне.
— Почему?
— Не ожидала, что ты сегодня придешь. Думала, ты снова отлыниваешь от дежурства, — девушка намеренно проигнорировала его вопрос.
Рерцог вздохнул.
— Я что, тебе совсем не нравлюсь?
— Мне нравится, как ты танцуешь, — честно призналась Галатея.
Ральф грустно улыбнулся. Они не видели друг друга, поэтому могли свободно испытывать эмоции на своем лице.
— Может, ты просто еще не привыкла ко мне…
— Ральф, — взмолилась девушка.
— Нет, послушай. Разве тебя не учили, что перебивать некрасиво?
Настала очередь Галатеи улыбаться.
— Я просто хочу, чтобы ты знала, — продолжал герцог, — что ты всегда можешь положиться на меня. Кто бы там не преследовал тебя и не хотел твоей смерти, — повисла минутная тишина, нарушаемая лишь шепотом дождя. Не дождавшись ответа, Ральф немного поник, хотя в этот раз не чувствовал себя оскорбленным. Но тут Галатея обошла дерево и едва ощутимо прикоснулась губами к его гладко выбритой щеке.
— Спасибо, — сказала она, глядя ему в глаза, которые вдруг наполнились надеждой. В этот момент он был больше похож на ребенка, растерявшегося на первом свидании, — Но уже слишком поздно. Теперь это только моя война. Лучше не суй в это нос.
Хотя Ральф все еще был в эйфории после поцелуя, он все же уловил холод и сталь в ее голосе, и эти нотки настолько задевали все его нутро, что герцог бессознательно желал подчиниться любому слову Галатеи. По крайней мере, в тот момент он был готов на все.
Под конец недели Галатея потеряла счет времени. Ночи казались бесконечно длинными, а дни пролетали стремительно, словно летучие мыши на фоне полной луны. Но с приближением выходного дня, девушка приняла для себя решение действовать. Она была почти уверена, что огненный убийца и насильник в маске были одним и тем же вервольфом. Галатея не могла объяснить эту догадку ничем иным, кроме как своей интуицией, к которой она, однако, прибегала довольно редко, отдавая предпочтение силе рационализма. На кануне выходного дня, девушка, наконец, решила отказаться от ночной смены, чтобы набраться сил для исполнения своего плана. Но отдохнуть ей не было суждено.
Вернувшись после вечерней пары, Галатея застала Нулару в на редкость подавленном состоянии. Девушка сидела в углу комнаты на старом деревянном стуле, уткнувшись подбородком в колени. В тусклом свете лампы ее смуглое лицо казалось еще темнее, а вместе с тем — мрачнее. В руке, безвольно опущенной вниз, было письмо, сложенное вчетверо.
