Свет в квартире был погашен, и кромешная тьма, словно перенесенная сюда из кошмара, поначалу испугала его. «Сон…» — подумал он, вслушиваясь в заполошное биение сердца. Постепенно включались органы чувств, возвращая ему действительность: свист системы очистки воздуха, металлический привкус во рту, гадкое ощущение липкого пота, онемевшая левая рука, тяжесть в груди… И в животе.
«Секундочку… На груди и на животе».
Перестроив таким образом восприятие, он уже безо всякого удивления обнаружил, что девушка, лежащая на его левой руке, устроила свою голову и руку прямо на нем.
— Ты вспотел.
Синдзи ухмыльнулся. Было бы глупо полагать, что Рей до сих пор спит.
— Еще бы. Ты как печка.
Она зашевелилась и бесцеремонно уперла ему локоть в грудь:
— Я тебе мешаю?
«Самое смешное, что это не заигрывание», — подумал Синдзи с улыбкой.
— Мне из-за тебя кошмар приснился, — пожаловался он.
— Расскажи.
— Не хочу.
Острый локоть нажал больнее и с усилием пересчитал ему несколько ребер. Синдзи скривился:
— Аянами, а у меня ведь есть пистолет под подушкой.
— Уже нет. Он мне мешал.
Не обращая внимания на боль в груди, он засмеялся.
— Аянами, вот как можно это называть отношениями? Куда дела мое табельное оружие?
— Тебе важно, как это назвать? — ровно спросила девушка, напрочь игнорируя второй вопрос.
Синдзи подумал о самом простом и очевидном слове, которым стоило бы это назвать, но вместо ответа нашел ладонью щеку Рей. «В наших странных „отношениях“ слова уже давно не имеют никакого смысла. Возможно, не имели с самого начала», — он вспомнил их беззвучное знакомство вслепую и заулыбался, прислушиваясь к теплому дыханию.
Невидимый динамик радио всхрапнул, и заиграл неприятно громкий горн побудки, призывая внесменный персонал базы возвращаться к безнадежно вечной обороне. Синдзи застонал.
— Аянами… Уже шесть?!
— Икари?
— Где мой пистолет?
— Зачем он тебе?
— Застрелиться. Мы же в полседьмого должны быть у пирса, встречать немцев…
Тепло таяло от прикосновения досады, и, хотя девушка даже не пошевелилась, очарование уединения стремительно уходило: «Ну что же это такое? Да пошли эти райховцы в жопу!» Горн звал на войну, горн давал пощечины и с металлическим звоном громко недоумевал, как можно позволять себе забыть о фронте. Синдзи похолодел: на какую-то крошечную секунду ему даже почудилось, что рядом с ним — просто девушка-сослуживец, боевой товарищ, и у них всего лишь удачно совпало желание переспать с кем-нибудь. Он не успел даже как следует осознать эту нелепицу, когда лба коснулись губы Рей. Синдзи замер, почувствовал возню, а секундой спустя ослепительно вспыхнул зажженный девушкой свет.
