— Аска… П-прости, приснилось что-то.
Девушка зашевелилась, скрипя пружинами кровати.
— Тебе теперь часто что-то снится, Синдзи. Ты мне мешаешь спать.
— Прости.
Слово ушло в густую тьму и не нашло отклика. Вновь скрипнули пружины, зашуршала ткань: Аска ворочалась и поправляла одеяло. Синдзи прислушался, уловил ее размеренное дыхание и замер, вжимаясь в холодную, пропитанную потом подушку, где еще жили осколки видения. Все тот же сон уже почти неделю, один и тот же, раз за разом — пустоши зовут его в свои отравленные объятия, тянут к истерзанной земле, а он парит над затянутой туманом равниной. И в последний момент с чувством давящего ужаса просыпается. Просыпается все тяжелее и тяжелее.
— Синдзи…
Он вздрогнул, но смолчал, ожидая продолжения: «Опять заснул? Опять орал?»
— Тебе плохо?
Голос Аски звучал как-то непривычно. Синдзи вслушался: не то чтобы прямо сочувствие, скорее участие и понимание.
— Да, Аска. Мне нехорошо.
Металлический скрип. Шорох.
— Завтра все забудется. Поход, пустоши. Там не до того будет. Ты лучше спи.
Синдзи невольно улыбнулся: неловкие успокаивающие слова будто царапали ей горло.
— Знаю.
— Мне часто снилось… Многое. Там, на моей первой базе под Оснабрюком. И прогулки по польским городам, и иглы, выходящие из затылка. Но все прошло, потому что я справилась.
«Это все темнота», — подумал изумленный Синдзи. Колкая и уверенная в себе немка впервые разродилась какими-то упоминаниями о своей слабости.
— Ты… Никогда не искала покоя в других людях?
— Нет, — Аска узнаваемо фыркнула, но как-то без задора. — Еще чего. Это война. Для таких, как мы, близость — это не завалиться с кем-то в койку. Это почти как… Любовь. Ты вот рискнул…
Она осеклась.
— Да, — сказал Синдзи. Выдрессированный плаксивый ребенок в груди даже не пикнул. Знал, стервец, что во сне возьмет свое. — Я именно что рискнул. И хотя бы выяснил, что это.
— И как расплата? — неожиданно зло сказала Аска. — Нормально так? Соизмеримо?
Ему стало просто невыносимо обидно, но каким-то озарением он вдруг понял ее и промолчал, вслушиваясь в наполненную дыханием и свистом темноту.
— Ладно. Спи давай, — грустно сказала Аска.
— Аска, если ты… — начал он.
— Заткнись и спи.
«А дельная мысль», — подумал Синдзи и перевернулся на бок.
* * *
Тяжелые ступни ЕВЫ грузно чавкали по каше из перемолотых мутантов. Тонны реактивной фугасной благодати — последнее «прости» от «Токио-3» — существенно облегчили выход из укрепрайона, так что Синдзи пока не потратил ни единого патрона, хотя обвесили «Тип-01» прямо-таки немилосердно. Предусматривалось, что он выпустит весь первичный боезапас еще в границах, контролируемых фронтом, но мутанты, пойдя на штурм за полчаса до выхода войск «Прорыва», слегка изменили этот план. На эти сутки биомасса пустошей была исчерпана.
