Возвращаясь назад, поднял голову над рваным козырьком яра и удивился тому, что не увидел сплавщиков.
…Серым, плотным кольцом они лежали вокруг костра в густой некошеной траве и — спали!
Начальник сидел один, подкладывал сушняк в огонь, гнал дрему и заботно думал: «На телегах придется тюльку к поселку возить. На лодках-то, противу течения, тяжело… Лошадей у него хватит, а вот телег своих мало. Опять в колхоз, к Рожкову идти — выручит!»
Справа от Романова густо, богатырски храпели братья Чудновы. Они и храпели-то одинаково… Тихон улыбнулся… Крестьяне… С мозолями на руках. С мозолями и в могилу сойдут…
Вдруг вспомнилась Романову Нина. Он закрыл глаза и в коротком сне четко увидел тяжелый локон ее светлых волос на нежной коже виска, ее улыбку. И ощутил тугие, теплые губы женщины…
Костер обдавал жаром, расслаблял, но спать начальнику было нельзя — мужики-то лежали мокрые и следовало поддерживать, ровнять тепло для них.
Радостно было это — служить другим…
Всходило солнце, по-осеннему робкое, чистое.
Над Причулымьем занимался обычный день сентября 1942 года…
Глава седьмая
1
Был черед рассвета, и он наступил — этот тихий неяркий рассвет.
Был час восхода солнца, оно взошло, и начался новый день.
Ветер утишился, устал обдираться о верхи колючих сосен, и в сумеречной, сонной еще тайге держалась теплая, мягкая тишина.
Былин, уставший и голодный, был безучастен ко всему, что открывалось там, в лесу, и что виделось ому теперь в пустых осенних лугах под светлым ласковым небом.
Уже на виду у поселка, когда после лугов проехали зеленую ленточку бора, Былин чужим, простуженным голосом сказал Кимяеву — они сидели в передке телеги рядышком, спина к спине:
— Вороти за такелажный склад. Соснячок там, знаешь?
— Как не знаю!
Костя шикнул, хлестнул вожжой Игреньку. Конь дернул телегу и опять покатился по вялой осенней траве.
Поселок объехали самой кромкой бора, что огибал полукружье выгонной луговины. Стадо коров трубило еще в рукаве улицы, телегу с людьми никто не встретил.
В сосновом подросте Былин первым соскочил на землю, размял затекшие ноги, потом выволок из кустов спрятанный обласок и спустил его на воду. Устало поднялся наверх, попросил:
— Теперь бегом до Романова, Пусть ружье захватит, обскажешь зачем… И чтобы на обласке сюда плыл. Куда, куда ты попер сломя голову!.. Под яр прыгай, низом беги. Да, поисть захвати! Махру оставь…
Согнувшись, Костя почти бежал. Он сразу понял замысел Михаила Былина, догадался, как важно, чтобы поселковые ни о чем не знали.
