с мели. Всплывут какие, все не в воде бродить. Пробуй, Пайгин. Сколько тебе человек?
— Лишков не возьму…
— Еще бы! Ты как, Александр? Твоим ребятам, выходит, доночки вязать…
Швора не отвел взгляда от серых, выжидающих глаз начальника.
— А мы другого и не ждали!
— Вот и поладили! — начальник сдвинул на переносье прямые брови, говорил уже всем: — Значит, други, так… Стоять над душой и понукать никого не буду. Некогда, сам сяду в лодку. Еще раз поймите — очень ждут в Новосибирске березу. Верно, Костя! Готовят ее не одни чулымцы, поставляют и обские лесорубы. Знаю, не остановится строительство самолетов, но и наша мата тоже погоду на производстве делает. Потому Чкаловский завод и бомбит директора сплавконторы телеграммами. Да что телеграммы! Лес надо давать, кубики. Па-адъем!
2
Романов любил приходить на работу пораньше, когда в конторе пахло свежевымытыми полами и когда, в теплой тишине, можно было спокойно заняться деловыми бумагами. Часть из них Клевцова приносила накануне, а поутру Тихон подписывал бесконечные теперь, в войну, списки на продовольственные карточки, на хлебную дотацию, справки на отпуск промтоваров из магазина… Еще надо было ставить подпись под ведомостями на аванс и расчеты; зимой и летом, ежедневно составлять сводку о сплотке леса, разбирать заявления рабочих и, наконец, составлять всякого рода отчетность перед сплавконторой…
Чулым очистился, а на берегу туман все еще старательно прятал поселок. Белым половодьем затопил он и улицу, и огороды, только и были видны, что зеленые, сырые космы кривых ветел да влажные крыши домов.
Начальник забылся, глядел в окно. Совсем рядом высоко, раскидисто стоял на утоптанной лобовине берега его тополь и открыто дразнился крепостью своего ствола, которую дала ему налетная ярость речных сибирских ветров. Романов улыбнулся хорошему утру, своему тополю и тому, что сам не слабел, не гнулся на ветру трудной таежной жизни.
Тихон подписал бумаги и вспомнил о заботах. Забот хоть отбавляй. И свои, и Михайлова в придачу. Едва нарядил вчера Борис Кузьмич мужиков на лодки, да тут же и слег — опять занедужилось ему. Головой часто мается старик. По годам Кузьмичу бы уж и на завалинке сидеть, да война, замениться некем.
Такелаж, запасные троса — это самому в складе осмотреть. Как развидняет да малость обсохнет — ребятишек на рубку виц в черемуховый колок отвести… Потом по дворам побегать, упросить, чтобы картошки ведер двадцать продали — юльских-то кормить надо. В кухарки Петлину, пожалуй… Торговли у ней мало, а хорошие книжки про любовь не стареют…
