– Они верны только своей науке. Но они больше не могут экспериментировать ради знания, только ради оружия и контр-оружия. Ты скажешь, что я против войны, даже, возможно, антиамериканец или пророссийский. Я не против справедливых войн, я против несправедливой бойни. И я слишком сильно люблю Америку, чтобы позволить ей уничтожить себя вместе с врагом.
– Тогда что нам делать? – яростно спросил Курт. – Что нам делать, пока вражеские ученые готовят то же самое оружие, чтобы уничтожить нас? Конечно, это чертовски неприятно, что чистая наука уже мертва. Тот ее вид, о котором вы говорите, умер уже двадцать лет назад. Все наши прекрасные идеалы ничего не стоят, пока политики не найдут решение своих распрей.
– Политики? С каких это пор люди науки должны ждать от политиков решения человеческих проблем? – Делл провел рукой по лбу, и внезапно его лицо исказилось от боли.
– Что с вами? – воскликнул Курт, вставая.
– Ничего… ничего, мой мальчик. В последнее время у меня возникли кое-какие мелкие неприятности. Это пройдет через мгновение.
С усилием он продолжил.
– Я хотел сказать, что ты уже пришел к мысли о том, что наука разделена на вооруженные лагеря искусственными границами политиков. Неужели это было так давно, что даже при твоей жизни не было, когда ученые считали себя единым международным братством?
– Я не могу оспорить ваши идеалы, – мягко сказал Курт. – Но национальные границы действительно разделяют ученых всего мира на вооруженные лагеря.
– ТВОИ ПРЕДПОСЫЛКИ по-прежнему верны. Они не воюют друг с другом намеренно. Просто они слепо продали себя как в качестве наемников. И их можно призвать искупить свою вину. Они могут разорвать свои порочные контракты.
– Должно быть заключено одновременное соглашение между учеными всех наций. Но это люди, находящиеся под влиянием национальных идеалов. Они не просто обитатели башен из слоновой кости и искатели истины.
– Ты помнишь меня пять лет назад? – лицо Делла стало более изможденным, словно воспоминания стыдили его. – Ты помнишь, как я предложил ученым-атомщикам изучить собственные кишки, а не совесть?
– Да. Вы определенно изменились.
– И другие люди могут. Есть способ. Мне отчаянно нужна твоя помощь, Курт…
Лицо стареющего биохимика снова исказила невыносимая боль. Лоб покрылся бисеринками пота, когда он сжал череп руками с узловатыми венами.
– Делл! Что с вами?
– Пройдет, – выдохнул доктор Делл сквозь стиснутые зубы. – У меня есть лекарство – в спальне. Боюсь, мне придется извиниться сегодня вечером. Мне нужно еще многое сказать тебе, Курт, но мы продолжим наш разговор утром. Извини…
