Попаданец Павлик Морозов I | страница 22

В усталых глазах Романа Шереметьева поплыли радужные змеи, которые впились в мозг и перетекли к сердцу. После концерта билетерша заглянула в ложу и увидела мертвого старика. Он сидел, облокотившись о бархатный барьер ложи и смотрел в никуда. Спина его была по-офицерски выпрямлена, а тонкие аристократичные кисти рук сжимали этот барьер с настойчивостью маньяка.

Проблема в том, что со временем всё больше людей будут оставаться за чертой технического прогресса. Магия уже прочно обосновалась в головах многих людей. Они не задумываются над тем, как работает то, что их окружает. Как говорил кто-то великий, не помню, «Достаточно сложные технологии неотличимы от магии.» И вот она вокруг нас. Что будет, когда большинство окончательно оторвется от прогресса? Что они будут делать в мире, где весь простой ручной и интеллектуальный труд — за роботами? Будет ли государство снабжать их вечно, или в какой-то момент будет принято решение? Мягкий вариант — дешевые наркотики ведущие к бесплодию, или жесткий, с отстрелом роботами?

Я люблю думать… Но мысли мои о будущем далеки от розовых пони, как у вас. Скорее они похожи на пост-металл, на поздних Стругацких.

Михаил Гребенкин

Оглядеться, не увидев ничего, кроме смуглого тумана.

Осознать и ощутить руки без боли, колени без боли, ребра без боли. И оба глаза, умеющие видеть.

Первая (робкая) мысль, навеянная попаданческой фантастикой — кабинет Сталина или средневековье?

Вторая (трепещущая) — это Матрица, послежизнь, филиал Ада!

И потом, уже ощупывая СОБСТВЕННОЕ, помолодевшее тело без межреберной невралгии, без ревматоидного артрита, без карциномы предстательной, без катаркты на левом глазу, наконец, и со зрением не плюс пять, а нормальным, вновь осознать себя и вновь осмотреться вокруг.

И туман частично рассеется, предъявив плотного мужика в бледно-зеленой курточке и такой же шапочке, который скажет:

— Очнулся и хорошо. Ничему не удивляйся, спи побольше. Ты в России, ты здоров, но еще не постиг. Ты спи…

Врача сменит хорошенькая девушка (может медсестра) в таких же курточке и шапочке и положит мне на грудь какой-то прохладный прибор, похожий на божью коровку.

И я обжую третью мысль о том, что лежу совершенно нагой на чем-то упругом, что вокруг по-прежнему довольно туманно с уклоном в охряный цвет, что прибор перестал холодить и что мне надо поспать.

И усну.

В очередной раз я проснулся от крика. Туман не исчез, но разжижился и я увидел, что шагах в трех некто валяется, скручивается червем, пыхтит, вскрикивает зажато. Я сел на ложе. Ишь, какая лексика у меня нынче! Из тумана вырисовались, обрекли форму двое в бледно-зеленых курточка.