Сперва Майя ничего не ответила, а на ее лице, где даже флюс не испортил иронической полуулыбки, было явственно написано: "Хорош гусь!"
- Постараюсь в четверг, - официально-благожелательным тоном ответила она. - Я оставлю его для вас на вахте.
- Буду вам очень благодарен, - столь же любезно ответил ей Иван.
Стало быть, она поняла ненужность дальнейших отношений - и за это ей большое спасибо. А за эскиз рассчитается дирекция цирка. Тоже неплохо...
Выбираться из цирка было еще рано. Они сидели и молчали. Майя листала "Королеву Марго". Иван вспомнил про Мэгги и вставил первую попавшуюся кассету.
Это оказался один из мадригалов Карло Джезуальдо ди Веноза - тот, в котором вибрирующее сплетение голосов похоже на серебряный елочный дождь. Конечно же, слушая музыку, Иван и вообразить не мог обезумевших глаз и окровавленной шпаги этого самого Карло, князя Венозы, что заколол свою прекрасную и юную жену вместе с ее тайным избранником, но от своей боли и мученья не избавился, потому что чужая смерть от своей страсти не лечит.
Но в том, что это - музыка максималиста, Иван был уверен. И поблагодарил Мэгги - рядом с такой музыкой ночное приключение стало вовсе незначительным.
Потом в цирке послышались голоса. Майя оделась и укрыла шарфом флюс. Иван проводил ее к служебному входу, уже открытому, прошмыгнул вместе с ней мимо дремлющей вахтерши и вывел ее на улицу.
- Ну, всего! - спокойно сказали они друг другу и расстались.
Иван вернулся в гримерку. До начала репетиций с тиграми еще оставалось два часа - манеж, значит, в его распоряжении.
Провал и победа, как он и хотел, уравновесили друг друга. Спокойствие вернулось, а музыка поставила точку. Провал и победа взаимоуничтожили друг друга. Можно было все начинать сначала, на пустом месте.
И тут Иван вдруг сообразил, почему вредная вахтерша сказала ему "мельчишь!" Он вскочил и прямо в гримерке вполноги стал прогонять номер, напевая и взмахивая руками. Дошел наконец до места, где и впрямь нужно было укрупнять. Но подметить-то старушка подметила, а никаких указаний не дала.
Иван прилег, стал прокручивать перед глазами все свои пробежки, потом сидящий напротив главреж стал засекать время по секундомеру, и это оказался не секундомер, а пудреница, забытая на столе даже не Майей, а той Галиной из Новосибирска, которая сломала электрический самовар...
И завертелась обычная белиберда, которая снится уставшему и сильно озабоченному человеку.
