Я нищий – может быть, и так.
Стихает птичий гам,
И кто-то солнце, как пятак,
Швырнул к моим ногам.
Шагну и солнце подниму,
Но только эту медь
В мою дорожную суму
Мне спрятать не суметь…
– И зачем мне это солнце, если я все равно не смогу забрать его с собой? – спросил я, хлюпая носом. Не хватало только разреветься!
– Кто сказал, что не сможешь? Разве для этого обязательно нужна сумка?
Я пожал плечами. Понятия не имею, о чем он говорил.
– Ты должен положить его в себя. – Евгений Леонидович ободряюще похлопал меня по плечу.
– Зачем?
– Ну а как же… Чтобы делиться!
Это стихотворение, кстати, написал Варлам Шаламов. Он еще сидел в тюрьме и писал про заключенных. Конечно, как многие творческие люди, незаслуженно, никаких преступлений он не совершал. В конце жизни очень сильно болел и почти не двигался, только стихи строчил. Если бы не писал – умер бы еще раньше. Я никогда особенно не любил читать, но сейчас вдруг что-то захотелось. Яшин меня прямо-таки разгадал, я действительно чувствовал себя нищим, от которого все отказались.
Ребят, я отключил комментарии, потому что мне сейчас совсем не хочется ни с кем общаться. Просто пишу сюда, и мне самому становится легче, а больше пока ничего не нужно.
***
Только что Вика Кирюшина отменила мои занятия. Да, не я, учитель и классный руководитель 8 «А», а она, и мне до сих пор непонятно, за что меня только что так унизили. Началось с того, что она прогуляла школу и заявилась ко мне в кабинет только после уроков. Я был шокирован ее внешним видом: короткий ежик ярко-голубых волос, пирсинг на нижней губе и густо подведенные черным карандашом глаза.
– Эм… Ты решила изменить имидж? – осторожно поинтересовался я, томимый недобрым предчувствием. Гримаса обиды, смешанной с яростью, застыла на ее бледном лице. С новой прической она стала напоминать непослушного мальчишку, и я приготовился к худшему, когда Вика начала говорить, а ее рот презрительно кривился и ухмылялся:
– А что, нельзя? – с вызовом заговорила моя ученица. – Выгонишь меня теперь из школы?
Мне показалось, что я ослышался. Давно ли мы перешли на ты? Наверное, оговорилась, она же должна осознавать, что разговаривает не с другом, а взрослым, к тому же учителем.
– Разве я сказал что-то против? – как-то слишком неуклюже улыбнулся и проклял себя за слабость.
– Конечно! Ты ведь такой же, как и все! Ты все делаешь по правилам, а на учеников тебе наплевать!
Да уж, не ослышался и не оговорилась, пора менять оборонительную позицию на нападающую. Что же с ней вдруг произошло? Бунт потерянного подростка?
