Вот тогда я и решила умереть прямо в этом парке. Недалеко от школы. Пусть Яшин чувствует свою вину. Пусть они послушают эту запись и ужаснутся тому, что со мной сотворили. Пусть знают, что я их ненавижу.
А я замерзну на этой деревянной скамейке, и дворник проворчит над моим телом: «И что за поколение нынче пошло. Только и делают, что мусорят!» Приправляя фразы матами, соберет засохшие куски растерзанной пиццы и запихает в свой огромный мешок. А на меня махнет рукой, подумает, что напилась…
Личный блог Кота Шредингера
Никак не мог заснуть, всю ночь прокручивал в голове одну и ту же мелодию и раздумывал, как бы ее лучше доработать. Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь снова начну этим заниматься. Но если мама что-то заподозрит, то с гитарой можно будет попрощаться. Окончательно и бесповоротно.
Полшестого утра я вышел из дома, потому что больше не мог находиться в своей тесной, душной каморке. Решил прогуляться по парку и немного поиграть в приложении. Каким убогим кажется мне теперь этот электронный звук!
Когда я пробрался к любимой скамейке, то чуть не закричал от страха. Сначала мне показалось, что девушка, склонившая голову на колени, мертва, но потом я узнал в ней свою одноклассницу. Это странно, но я успокоился, потому что эта девчонка, которую мы называем Тупицей, всегда выглядела слишком не от мира сего, чтобы быть смертной. Конечно, сам себя успокаивал, но внутри все сжалось, я грубо толкнул Кирюшину и крикнул в самое ухо:
– Просыпайся, Тупица!
Она открыла глаза, и я вздохнул с облегчением. Правда, сама Вика не выглядела сколько-нибудь радостной, как-то дико посмотрела на меня, разочарованно поджала губы и пробормотала:
– Не умерла… – а потом просто спрыгнула со скамейки и медленно пошла, качаясь в разные стороны. – наверное, все-таки не до конца проснулась или что-то употребила. Я ведь ее совсем не знаю.
Настроение играть рассеялось, я зевнул, пожалев, что не остался в теплой кровати, в потом почувствовал, что сижу на каком-то предмете, который мне очень мешает. Привстал и увидел сотовый телефон. Кирюшина оставила. Я выругался и положил его себе в карман – все равно в школе увидимся.
Но в школу она так и не пришла, и я вспомнил о телефоне только дома. Вы не думайте, я никогда не интересовался личной жизнью этой странной девчонки и уж тем более не собирался читать ее дневник. Я хотел только позвонить кому-нибудь из ее родных и сообщить о найденном телефоне, но Кирюшина что-то записывала на диктофон, а запись стояла на паузе…
