А урядник... Ну вырвалось и вырвалось, тому и не интересно вовсе...
— Дело доброе... — сказал Ерофеич с полнейшим равнодушием. — Ну, бывай, успешного сватовства тебе...
Николаша с облегчением распрощался, и развернулся, и шагнул было, когда урядник запоздало спросил в спину:
— К кому присвататься-то решил? — И опять-таки ясно было по тону вопроса, что ответ не интересен ни в малейшей мере.
— К Ульяне Грубиной, это дочь... — начал отвечать Николаша на ходу, поворотя голову вполоборота.
— А ну-ка постой! — Голос урядника вновь стал тем же приказным и жестким, что и поначалу.
Ну что теперь-то? Николаша обернулся.
Глаз урядника уставился со странным выражением, словно владелец его и сам не понимал толком, зачем остановил парня.
Молчание затягивалось. Николаша начал злиться.
— Присядем-ка... — кивнул наконец урядник на невысокий штабель бревен, сложенных у караваевского забора в видах грядущего ремонта. — В ногах правды нет.
— Я вообще-то спешу...
— Успеешь. Кое-что тебе узнать не помешает о семье невесты... Родители твои в те времена здесь не жили, да и никто почти из нынешних... Лес тут стоял самый натуральный, — урядник широко повел рукой окрест, — только вон там, ближе к станции, дома имелись... Так что никто, кроме меня, тебе ту историю не расскажет. Садись и слушай.
Кандидат в женихи мигом раздумал спешить. Грубины жили закрыто, тесной дружбы ни с кем не водили, и будущий зять знал об их семейном укладе в основном то, что рассказывала Ульяна. Совсем не повредит узнать что-то новое о своем потенциальном тесте накануне ответственного разговора.
Урядник плюхнулся на бревно. Николаша подозрительно посмотрел на круглящийся сосновый бок, — вроде бы весеннее солнышко просушило древесину — и решил не рисковать: вынул носовой платок, аккуратно его расстелил и уселся с осторожностью, предварительно поддернув брюки. Ерофеич хмыкнул, глядя на эти манипуляции, но никак комментировать не стал. Он вообще, похоже, не знал толком, с чего начать обещанный разговор. Кивнул на букет, теперь лежавший на бревнах:
— Ты не обижайся, паря, за цветы-то... Третьего дня в участок сводка пришла: в Херсоне один... тоже студент, из приличных... на крестном ходе к губернатору подобраться пытался, и тоже с букетом, понимаешь... Хорошо хоть агенты (это слово Ерофеич произнес с ударением на первом слоге) из внешнего оцепления его... В общем, бомба в букете том оказалась. Самого в клочки, двоих агентов в клочки, еще пятерых, кто рядом был, поранило да контузило... — Он говорил так, слово сам ничуть не интересовался историей незадачливого херсонского бомбиста, да и собеседника увлечь ею не рассчитывал, словно одновременно со словами размышлял совсем о ином.
