Санпор вернёт мне память об Олеге. Может быть, тогда же вернутся и чувства.
А пока серое безразличие вдавливало меня в ложемент, и не было ему ни конца ни края.
* * *
Код серо-синий, стационар Службы Спасения двенадцать и шесть, наше время
— Годы терапии больному животному под хвост, — горестно высказался Санпор
— Переживёте, — безжалостно отрезала я.
— Я-то переживу. А вот что будешь делать ты…
— Служить.
— Маршав, сколько ещё лет ты собираешься потратить на слёзы по мёртвому?
— А вот это уже не ваше де…
— Моё! — он задержал ладонь в каком-то миллиметре от столешницы, в тот самый миг, когда я зажмурилась,? ожидая разлёта щепок.
Столик у Санпора — плетёный тоненький, ручной работы, с его родины. Это тебе не местная пласталь, из которой на стационаре изготавливалась вся мебель.? Треснешь разок, сломаешь? вдрызг. И вот так вот размахнуться, чтобы врезать со всей дури и — вдребезги, а затем задержать удар, уметь надо.
— Моё дело, Маршав, — повторил доктор, уже спокойнее. — Кому потом вытаскивать тебя из нервных срывов, депрессий и прочей радости того же толка? Ты же как мобильная чёрная дыра, всасываешь в себя все силы. Без какой-либо отдачи.
— Знаете что? — зло сузила я глаза. — Придумайте какую-нибудь другую причину!
— Мне хватает и этой, — сердито откликнулся Санпор.
— Я могу идти?
В самом деле, что я тут торчу. Добрый доктор, как и обещал, передал мне мои воспоминания, сохранённые в дампе пятилетней давности. Сказал, что разворачиваться они будут постепенно, чтобы не вызвать шок. Может быть, даже непоследовательно, как пойдёт. Ни за что поручиться? тут невозможно.? Подобное не практикуется в инфосфере маресао. На мне решили поставить первый опыт.
Какая разница! Я получила назад самое ценное: память о моём мужчине. Пусть, пусть она возвращается непоследовательно и постепенно. Главное, она вернётся. Пусть только вернётся… Всё остальное не имело значения. Никакого!
— Сядь, Маршав, — устало сказал Санпор. — Сядь, подумай и ответь на один вопрос…
— Всего на один? — нетерпеливо перебила его я.
— Всего один, — кивнул он. — Сколько лет? Сколько ещё лет ты собираешься потратить на скорбь по мёртвому?
Не так давно я бы взвилась до потолка. Но теперь… что-то протянулось между мной и Санпором, когда он переливал в меня обратно память об Олеге. Мою же собственную память. Он говорил об искажениях, неизбежных в подобных случаях, так вот, может быть, это они и есть? Что мне очень хочется врезать всё, что я думаю, развернуться и уйти, без позволения, но почему-то я сдерживаю себя. И больше не ищу в вопросе подвоха или желания меня поддеть. Наоборот, сам вопрос воспринимается… как в порядке вещей, что ли.
