Я села на одну из лавочек — совсем по — земному оформленную, с гнутой кованой спинкой на трогательно изогнутых ножках. Меня приняли в стажёры, буду учиться. Там, может быть, Кев наконец-то очнётся. Рано или поздно мы поймаем Мелкого с компанией. И…
И я останусь на стационаре, летать навигатором дальше.
Время обратного хода не имеет.
Несмотря на хронопрыжки.
* * *
На обратном пути я решила заглянуть в медблок, проведать Кев. Она всё еще находилась в искусственной коме, выводить её оттуда врачи не спешили. Докторам виднее, не так ли? Но что-то лечение совсем уж затянулось. Галактическая медицина, и сравнивать с нашей, из двадцать первого века, нечего. И вот. Не могут поставить на ноги раненую.
В реанимации — прозрачные боксы, с шлюзом. Входишь в него, там тебя дезинфицируют со всех сторон, и только после этого можешь попасть внутрь, к пациенту. Время посещения ограничено. И всегда видно, есть ли кто-то еще внутри. Можно тебе входить или нельзя. Пропускали исключительно по одному.
У Кев оказалось немало друзей среди стационарных, дня не проходило, чтобы я не наткнулась на кого-нибудь из них. Но сегодня…
Сегодня я увидела рядом с капсулой Кев доктора Санпора.
Он сидел на парящем блюдце, поджав ноги на манер Будды, — здесь так сидели все. Я умела, но не любила, и потому в отведенной мне квартирке первым делом завелись нормальные стулья. Бытовой службе стационара было без разницы, что изготавливать на заказ: порцию подушек под задницу или стул по человеческому дизайну. А вот больница обеспечивать мне комфорт не собиралась. Или стой или сиди, как все…
Санпор не видел меня. Неудивительно, глаз на затылке у него не было, а телепатическая восприимчивость перворангового изрядно притупилась его же собственными эмоциями.
Я поспешила очистить разум так, как Санпор учил меня, — тишина, темнота и лёгкий ветер, ни единой мысли. Некрасиво получится, если нарушу его уединение. Он ведь проведать Кев пришёл не просто так…
Друзья? Врач и сложная, вроде меня, пациентка? Всё вместе, и — что-то ещё. Касание кончиками пальцев прозрачной крышки медицинской капсулы-саркофага, светлая горькая грусть…
«У меня есть мужчина», — эхом отдались в памяти слова Кев, сказанные ею перед нашим безумным прыжком из пространственно-временной каверны в никуда, по сути, на смерть. Верила ли она в то, что я справлюсь? Не думаю. Она оценивала шансы. И надеялась. Что ещё ей оставалось…
Я тихонечко попятилась, стараясь держать при себе свои эмоции. Не захотелось мешать им. Уверена, Кев чувствовала, когда к ней приходили… уж Санпора-то не почувствовать…
