— Я рада.
Очень рада. Услышав, что Роксана больше не испытывает постоянной боли, я чуть не заплакала.
Честно говоря, мои гормоны с тех пор, как я стала матерью, были в шоке.
Роксана посмотрела на себя в зеркало, но не сосредоточилась на своем отражении. Ее мысли были где-то в другом месте.
— Роксана? — подсказала я.
— Я скучала по тебе, Елена, — сказала она.
— Я тоже скучала по тебе.
Мне стало легче, чем я думала, сказать это.
Роксана посмотрела на свои руки.
— Я в этой семье долгое время, Елена. Я здесь, можно сказать, с самого начала. Когда-то давным-давно были только я, Артем, Константин и Татьяна. Мы заботились друг о друге, любили друг друга. Мы были семьей.
Николай развлекался остатками пузырьков, позволяя мне уделить Роксане все свое внимание.
— К чему ты клонишь?
— К чему я клоню? — Роксана повернулась ко мне. — Ты знаешь, когда я приходила в себя после моего... случая, Татьяна вывезла меня на поле неподалеку от Москвы. Были только я и она; ни одного из парней с нами не было. Что было необычно, так как мы всегда брали парней с собой. Без них было небезопасно оставаться одной. — она сплела пальцы. — Ты знаешь, что она сказала, находясь в этом поле? Она сказала: «Кричи, Роксана. Кричи, пока больше не сможешь кричать, кричи, пока твои легкие не вывалятся из груди, кричи, пока твой голос не поглотит небо», и знаешь, что я сделала, Елена?
Я уже знала ответ, но спросила:
— Что ты сделала, Роксана?
— Я закричала. Я кричала до тех пор, пока мне не пришлось лечь от напряжения.
Ее глаза остекленели, но слез не было.
— В чем смысл этой истории?
Роксана слабо улыбнулась.
— Когда тебе понадобится закричать, дай мне знать. Я знаю одно поле.
Мои плечи напряглись.
— Почему ты думаешь, что мне нужно кричать?
— Мать матери, ты выглядишь так, словно тебе нужно хорошенько покричать. — Роксана похлопала по полотенцам. — Я положила их в сушилку, чтобы они были теплыми. Мы с Еввой будем снаружи.
Она ушла так же тихо и грациозно, как и пришла.
Я вытащила Николая, несмотря на его протесты. Но слова Роксаны проникли в меня, став постоянной частью души. Беспокойство скрутило мышцы, и мне нужно было пошевелиться, чтобы что-то увидеть.
— Мама, позволь мне самому.
Николай взял у меня полотенце, неуклюже вытираясь.
Я обернула другие полотенца вокруг себя и своих волос, наблюдая, как мой сын борется. В конце концов, он надел полотенце как накидку, обнаженный спереди, чтобы все могли увидеть его.
Я покачала головой. Маленькие мальчики.
