Если бы я оказался на месте Константина, и это была бы Роксана... моя Роксана...
Не было слов, чтобы описать ужас, который я навлек бы на мир.
— Мы вместе гораздо дольше, dorogaya — дорогая, — рассуждал я.
— Мы поженились, пробыв вместе меньше месяца, — был ее ответ.
Роксана, к сожалению, права. На самом деле, ждать больше суток было формальностью ради Роксаны. В момент, когда я увидел ее, прекрасную московскую балерину, с глазами мечтательницы и душой ангела, со мной было все решено.
Я бы выдал ее замуж за колокола Лебединого Озера еще до того, как узнал ее имя, если бы она была Братвой.
— Константин и Елена не женаты, — коротко сказал я. — Он не будет таким вечно. Я этого не допущу.
Роксана печально пожала плечами.
— Не думаю, что кто-то из нас должен это решать.
Мои мысли вернулись к крови и костям, кишкам и органам, которые Константин оставил лежать на полу, как выброшенные ботинки. Жестокость этого была шокирующей, но слова Роксаны открыли мне глаза. Возможно, я понимал тяжелое положение моего Пахана лучше, чем я думал изначально, и теперь знал, что, если бы наши позиции поменялись местами, я не проявил бы себя лучше.
— Нет, — пробормотал я. — Я верю, что ты права. Это не зависит от нас.
Она слабо улыбнулась.
— Будет ли этой причины достаточно, чтобы успокоить мужчин?
Нет. Константину предстояло править королевством, руководить Братвой. Его люди ждали приказов, и чем дольше они оставались без своего короля, тем беспокойнее они становились. Начали появляться слабые усилители, с которыми, к его чести, Федор хорошо справлялся.
Я бы никогда не признался в этом вслух.
Но, несмотря на все усилия Федора, беспокойство оставалось, и если бы Братва Тарханова увидела слабость Константина, то вскоре свидетелями стали бы и наши враги.
Когда-то наши враги знали... тогда все, ради чего мы с Костей работали с детства, пропало бы даром.
И все же я не мог найти в себе силы испытать презрение.
Я понимал.
Вновь обратив внимание на свою жену, я разглядывал ее почти белые волосы и изящные фарфоровые кукольные черты лица. Взяв в свои руки те руки, которые когда-либо касались меня только в любви, и те ноги, которые так тепло принимали меня в свои объятия. Ее глаза, в которых она говорила мне все, что испытывала, и ее рот, говоривший мне все, о чем она думала.
Я понимаю, брат, подумал я. Я понимаю.
— Позволь мне решить вопрос с мужчинами, — сказал я, отвечая на предыдущий вопрос Роксаны. — Костя их
