— Ты не должен, — слова выходят сдавленными, умирающими, странными.
— Я остановлюсь, если ты поцелуешь меня и сделаешь это лучше.
Меня пронизывает дрожь. Он сделал все это только для того, чтобы я его поцеловала?
Нет. Эйден может быть бесстрастным монстром, но я знаю, что смерть Алисии повлияла на него больше, чем что-либо еще.
Это была последняя капля, изменившая его навсегда.
— Нет? — он приподнимает плечо. — Стоило попробовать.
Я хватаю его за щеки и прижимаюсь губами к его губам. Эйден на мгновение ошеломлен, но я не останавливаюсь. Я покусываю его нижнюю губу, как сумасшедшая.
Я хочу поцеловать его и сделать лучше.
Нет. Я хочу поцеловать его и заставить все это исчезнуть к чертовой матери.
Эта тень, преследовавшая нашу жизнь в течение десяти лет, должна, блядь, исчезнуть.
Эйден открывается с рычанием. Его поцелуй грубее, чем в любой другой раз, который я помню. Он заявляет на меня права, поглощая целиком.
Интенсивность его страсти воспламеняется, и мы сгораем в совершенно несовершенной гармонии.
На мгновение в этом ужасном мире остаются только он и я. В мире, который превратил его в монстра и отнял у меня мою жизнь.
На мгновение он становится самым важным человеком в мире. Я хочу запечатлеть себя под его кожей, чтобы ничто больше не могло нас разлучить.
Я хочу быть с ним единым целым.
Мысль о том, чтобы жить отдельно, разрушает меня, как ничто другое. Эта мысль пытка, будто тебя держат под водой.
Я тонула и наконец-то выныриваю, чтобы глотнуть воздуха.
Мы отстраняемся, переводя дыхание, но Эйден не позволяет мне покинуть его орбиту. Словно я центр указанной орбиты.
Он прижимается своим лбом к моему. Кончики его пальцев гладят мою щеку, изгиб губ, впадинку на шее, линию ключицы.
Его прикосновения повсюду. Будто он заново учит меня и получает от этого удовольствие.
Наше прерывистое дыхание наполняет воздух, как две отчаявшиеся души, сталкивающиеся только для того, чтобы найти убежище друг в друге.
Все становится обостренным. Скрип кожи под нами. Запах сосен снаружи. Тихий свист ветра.
И Эйден.
Я так потерялась в его мужской красоте и взъерошенных волосах. В его коже, прижатой к моей, и в металлическом взгляде.
Во всем нем.
Он говорит против моей кожи.
— Не было дня, чтобы я не думал о тебе. Каждый раз, когда мне удается заснуть, я вижу тебя во сне. Ты была моей навязчивой идеей с детства, но сейчас все намного хуже, черт возьми. Не знаю, как мне удалось провести восемь лет без тебя в жизни, когда теперь я задыхаюсь, если не вижу тебя часами.
