Это.. странно.
— Хотя ты так похожа на ту женщину, я все время думаю о том, чтобы зарезать тебя вилкой, пока ты спишь.
Она берет свой кофе и исчезает за углом.
— Ха-ха, очень смешно. — Нокс одаривает меня кривой улыбкой. — Она шутит... в основном.
Мои плечи опускаются.
— Она права, я точная копия своей матери. Как ты можешь так легко относиться к этому, Нокс?
— Потому что ты не она. Буду честен, в день инцидента в бассейне я спас тебя. Думаю, ты была настолько не в себе, что не заметила меня. Я тоже был сбит с толку, предполагая, что эта женщина вернулась. Представь себе мой шок! Так или иначе, я последовал за тобой с парковки и обнаружил, что ты плаваешь в бассейне. — он проводит рукой по затылку. — На секунду я подумал оставить тебя, но не сделал этого, потому что знал, что ты не она. Чем больше времени я проводил с тобой, тем больше убеждался, что ты не она. Дай ей немного времени, и она придет к такому же выводу.
— Спасибо, Нокс. — я борюсь со слезами в голосе.
— Нет. Спасибо тебе. Мишка был первой игрушкой, которая у нас с Тил появилась. Папа говорит, что это игрушка была твоей любимой. Дети никому не дарят свои любимые игрушки. Черт, я тоже не раздаю свои вещи.
Я сглатываю.
— Он ничего не значил.
— Но значил что-то для нас обоих. Ти и я были из тех детей, которым не позволяли надеяться, но ты подарила нам это в форме мишки. — он ухмыляется. — Кстати, мы позаботились об игрушке.
— Ты с Тил брат и сестра?
Он кивает.
— Близнецы.
— Близнецы?
— Дизиготные, — подмигивает он. — На мне все взгляды.
Не соглашусь. Хотя Нокс красив, Тил обладает уникальной красотой, которую редко можно встретить; одновременно невинной и суровой. Очаровательной и опасной.
— Мы были уличными детьми, — продолжает Нокс. — Сбежали от матери наркоманки, которая собиралась продать нас за деньги и все такое.
Я избегаю изображений и роняю тост. Не то чтобы я когда-либо думала о том, чтобы съесть его в первую очередь.
— А ваш отец?
— Никогда не знал его. Папа единственный отец, который у нас был.
Мое сердце согревается, будто меня вытолкнули из темной ледяной зимней ночи прямо в летний день. Папа взял двух потерянных детей и дал им дом.
— Он забрал вас к себе после инцидента в подвале?
Он кивает.
— Раньше мы жили в отдельном доме с Агнусом, но папа все время приезжал. После пожара мы переехали к нему.
— Но он был в коме.
— Он все еще был отцом, даже когда находился в коме.
Все, что Нокс рассказывал мне о своем отце раньше, теперь имеет смысл. Он никогда не переставал считать папу своим отцом даже после того, как тот впал в кому с небольшим шансом когда-нибудь снова проснуться.
