Известно, какое значение придавал Добролюбов мрачной картине торжествующего самодурства, нарисованной Островским. Для Добролюбова эта картина являлась изображением не только той среды, к которой принадлежат герои Островского, но всей русской жизни. Добролюбов горячо приветствовал «Грозу» вследствие того, что в ней он, как ему казалось, находил указание на выход из тяжелого положения и признание того, что русская жизнь заключает в себе задатки более разумного, законного, «правильного порядка дел». В «Грозе» он нашел «что-то освежающее и ободряющее», обнаруживающее «шаткость и близкий конец самодурства». В самоубийстве Катерины он видел «страшный вызов самодурной силе», «протест, доведенный до конца, провозглашенный и под домашней пыткой и над бездной, в которую бросилась бедная женщина»[70].
В Катерине, по складу ее понятий и характера, Добролюбов видел представительницу «простого народа»; в ней он искал ручательство того, что народ захочет и будет в состоянии бороться с самодурством. Вот почему, говоря словами Г.В. Плеханова, «Добролюбов, можно сказать, был влюблен в эту женщину»[71]: в ней он видел представительницу «того общественного движения, которое чувствуется у нас теперь»; в ней, по его мнению, «отразился новый тип, создаваемый русской жизнью»; ее характер «соответствует новой фазе нашей народной жизни»; в ее протесте и гибели проявляется та сила и высота, «до которых может доходить наша народная жизнь в своем развитии»[72]. Одним словом, господству самодурства приближается конец; удар, от которого оно погибнет, будет исходить из среды самого народа – вот смысл той статьи Добролюбова «Луч света в темном царстве», против которой ополчился Писарев.
«Эта статья была ошибкой со стороны Добролюбова; он увлекся симпатией к характеру Катерины и принял ее личность за светлое явление», – писал Писарев и обещал «быть строже и последовательнее Добролюбова»: «Нам необходимо будет защищать его идеи против его собственных увлечений»[73]. Если здесь Писарев говорит еще лишь о последовательном проведении идей Добролюбова, то позднее, по мере того как полемика с «Современником» разгоралась, Писарев еще резче отмежевался от Добролюбова и его взглядов. В 1865 г. в статье «Посмотрим!», отвечая на упрек Антоновича в измене прежним убеждениям, Писарев писал: «Я никогда не был ни самым горячим, ни даже просто горячим приверженцем Добролюбова. Я давно разошелся с Добролюбовым на многих пунктах… Я всегда считал и до сих пор считаю Добролюбова за очень умного и за очень честного человека; но с очень многими из его мнений я все-таки не согласен». «Умный и честный, но, по моему крайнему разумению,
