Мужчины молчат, наблюдают за пробуждением второго пленника. Тот стонет повторно, открывает глаза и смотрит на всех исподлобья. Я вижу, как трепещут его ноздри, принюхиваясь к воздуху, а затем его взгляд цепляется за меня.
— Надо же, — прокашливается мужчина, сплевывает слюну на землю, — какая компания.
— Заткнись! — орет взбешенный главный, бьет кулаком по алтарю.
Вздрагиваю, но больше не от страха, а холода, что пронизывает каждую частичку моего тела.
— Может, все дело в том, что это не ее желание? — выражает свое мнение тот, у которого скрипучий голос.
— Логично, — говорит третий, — в жертву приносится ее кровь, возможно, что и желание должно исходить от нее.
И вся троица разом смотрит на меня. Я качаю головой, хотя не до конца понимаю, что происходит. Но в голове набатом бьется мысль. Кровь Златокрылой. Помню, что это правящая династия Драконов. Неужели это я — та самая наследница Небесного Лога? Могло ли это быть правдой?
— Вы ошибаетесь, — голос мой звучит глухо, с дрожью, нервируя и пугая меня сильней.
Мужчины усмехаются, затем главный берет кинжал покрепче в руки и подходит ко мне ближе. Проводит остриём по моей щеке. Я дергаю головой в другую сторону, но затем Антерос проводит им по моей шее, с намёком.
— Ты пожалеешь об этом, жрец! — рычит тот, что привязан у дерева.
— Посмотрим, — лишь улыбается главный, наклоняется ко мне ближе, шепчет мне в ухо, — желай, наследница, желай! Если не хочешь остаться покалеченной.
Я зажмуриваю глаза, по щекам текут слезы, сама я дрожу, как лист на ветру, дергаю руками, но не могу освободиться.
— Что ж, Каридис! — говорит второму.
Тот понятливо кивает и подходит ближе к пленнику. Бьет наотмашь кулаком тому по лицу. Мне кажется, что я вижу брызги крови, но все происходит так быстро, что нет возможности разглядеть. Дыхание мое учащается от страха и несправедливости, что разворачивается на этой поляне. Неужели наши жизни закончатся вот так? Бесславно и в безызвестности? Нет! Я чувствую, как внутри меня разгорается пожар, грудь нагревается, словно меня пожирает пламя. Перед глазами пелена, мешающая разглядеть происходящее, но сейчас мне это не нужно. Я вижу все совсем по-другому, мне не нужно для этого зрение. Обоняние и все рецепторы обострены, я слышу и вижу, как взлетают с соседних деревьев птицы, как уползает в свою норку муравей, как стонет мужчина у дерева, как в испуге отскакивают жрецы.
