Мы скоро дошли до Пропонтиды, и здесь нас ожидала первая беда, из тех, что во множестве выпадут на нашу долю во время похода. Пролив Пропонтиды, между Византием и Халкедоном, очень узок. А попутный ветер, что так помог нам быстро дойти до пролива, сделал течение быстрым и сильным. Вода прорывалась словно через узкую горловину сосуда. Если бы кораблей было мало, то опытные кормчие могли бы быстро провести суда мимо опасных камней и берегов. Но кораблей было много, сотни и тысячи. Вожди не успели договориться о порядке, и все устремились в узкую полосу пролива разом. Тогда началось страшное. Корабли вылетали на скалы и разбивались в щепки, тонули, наскакивали друг на друга, кормчие бросали вёсла, и ладьи беспомощно кружились и переворачивались, люди и лошади повсюду оказывались в воде и не могли выплыть, влекомые быстрым течением, ударяемые кораблями, обломками, опускались на дно вместе с тонущими припасами. Мы на своих восьми кораблях стояли рядом с проливом, укрывшись от течения за мысом. Мои мореходы успели понять угрозу и подойти к берегу, чтобы переждать быстрину. Немногие ещё, подобно нам, задержались. Теперь мы наблюдали гибель своих союзников, но ничем не могли помочь. От полудня до вечера продолжалось избиение стихией. Когда стемнело, на берег вышли отряды из римлян и прибрежных жителей. Они убивали выбравшихся из воды людей и собирали выброшенные на берег волной припасы. Тогда мы высадили на берег свою дружину и пошли вдоль пролива с грохотом и зажжёнными факелами. Мы отпугивали ночных врагов и собирали друзей. Утром наши корабли осторожно миновали пролив.
Собравшись после Пропонтиды, весь оставшийся флот медленно двинулся на Кизик, надеясь захватить эту портовую крепость и зализать свои раны. Без врагов и сражения мы потеряли при одном только проходе через пролив около трети своих кораблей. Число погибших воинов никому не известно. Полагаю, что сказать несколько тысяч – это было бы слишком мало. Сказать сто тысяч – слишком много. Но двадцать или тридцать тысяч, или даже сорок, или ещё более – таков был размер утраты. И ведь это были хорошие воины, лучшие воины, которых непросто было бы одолеть в битве врагу, но что они могли сделать с быстрым морем, с ветром и глубокой водой? Какой бы доблестью и силой ни обладал человек, а боги всегда могут убить его, как ребёнок ломает глиняную игрушку. Много было пищи морским падальщикам, и берега надолго покрылись обломками и выплывающими на берег трупами, и говорят, что рыбаки долго ещё не могли выходить на промысел, а вонь, стоявшая над водой, резала глаза и несла болезни, и люди в страхе бежали подальше от зловещих берегов Пропонтиды.
