Напротив меня стояла довольно молодая сероглазая женщина с бледным лицом, фигура которой никак не могла угадываться под бесформенной грубой рясой. Широкоплечая, однако не толстушка, с выражением отрешенности на непритягательном лице. На первый взгляд сестра представляла собой точную копию той матушки, что недавно удалилась из моей кельи. Да-а… если вспомнить сестру Латарину, можно смело сделать вывод, что в этом монастыре все такие…с чудинкой.
— Ну-с, — первой заговорила Магрэс. — Давайте познакомимся поближе, сестра Марианна. Как вы оказались здесь и при каких обстоятельствах, нам всем уже известно. И знайте, мы не потерпим подобного поведения на территории нашего монастыря. Для начала, без уважительной причины ни одна душа мужского пола не имеет право находиться в этих стенах.
— Да, конечно, — я изобразила на своем лице полную покорность. Хотя в душе все клокотало от возмущения.
Ах, если бы они только знали, что мне самой до боли неприятна ситуация, в которой я оказалась. И оказалась не по своей воле, но по глупости и из-за стороннего магического вмешательства. Но они не знают всей правды, а потому считают меня развратной девицей, которую сердобольный отец выставил подальше из родового имения и, скорее всего, лишил наследства. Они, наверное, уже посплетничали обо мне, обсудили, перемыли мне все косточки и вынесли единственно верный по их мнению вердикт — виновна. И это отчасти правда. Я сама позволила обмануть себя… но это знаю опять же только я.
— Я слышала, вы знаете древнекараонский, — тем временем продолжила сестра Магрэс. — Что ж, тем лучше для вас. После утренней молитвы и завтрака вы ежедневно будете проходить самостоятельно по три главы писания жрецов великой праматери Эште, а по вечерам перед последней молитвой я буду принимать у вас весь пройденный материал. Все ясно?
— Да, сестра, — изобразив кротость на лице, утвердительно кивнула я. — Как скажете.
— В оставшееся свободное время идете молиться нашей богине, — добила моя мучительница.
— Х-хорошо, — пытаясь сдержать нарастающую нервозность, откликнулась в ответ.
— Запомните, если удумаете учинить какие-либо непотребности в стенах монастыря, гнев матушки Илиины будет очень силен, — непонятно к чему добавила Магрэс.
— Да, сестра, — кротко промолвила я.
А в душе неожиданно захотелось сделать все наоборот: устроить балаган, растормошить этих черствых серых монахинь и доказать всем им, что я вовсе не такая, какой они меня себе обрисовали за глаза. Что за отношение у них ко мне? И работу наверняка не дают, так как думают, что я белоручка, которая ни с чем не сможет справиться. А если и не умею, то обязательно научусь. Я не из тех, кто будет ныть в случае неприятности. Да я уже перестала тосковать о потере собственной невинности…
