— Отвечай, — строго сказал Владыка ему.
Пептри кивнул мне и засмеялся. Мы отвели малыша в комнату. Именно отвели, а не телепортировали через пентаграмму. Пептри не хотел меня отпускать, но Владыка что-то шепнул ему, и тот нехотя разжал ручку и отпустил мою юбку.
***
Но больше всего меня интересовала история с тем сердцем города. И я даже согласна на новую сделку, лишь бы освободить ту душу.
— Ангел мой, душа во власти теневого демона освобождается, если он сам захочет. А я не захочу, — глаза Владыки вспыхнули алым.
— Почему?
— Если я ее освобожу, во всем мире будет грандиозный апокалипсис. Весь мир будет стерт в порошок. Так что пусть все будет на своих местах. Научись смотреть на мир не однобоко. Ведь мы же не все процессы и закономерности можем объяснить.
— Оправдание так себе, — улыбнулась, почувствовав резкую боль в груди — будто нож всадили.
Я коснулась больного места и содрогнулась. Почувствовала, как Владыка подхватил меня. В ушах стоял гул, рядом нервничал Пептри, дергая меня за юбку. Вздохнула, выдохнула. Вдох-выдох.
— ТЫ ей помог, — услышала скрежещущий голос, будто исходивший из меня.
— Я? — удивился Владыка неискренне. — И пальцем не пошевелил.
— Помог.
Черная тень появилась передо мной, тонкой дымкой устремляясь к моей груди. Это что, грех? Уныние поселилось во мне, а я не заметила? Точнее не поняла, от чего меня так тянет сдаться.
— Никому я не помогал, — вновь ответил Владыка, с пренебрежением глядя на Уныние. — Если мне что-то хочется делать с ангелом — я делаю. И не вам решать, что именно — трахаю до безумия или таскаю по своему замку.
Взгляд Владыки разжег и воспламенил мою кровь. Волна возбуждения прокатилась по телу, и я не хотела ее останавливать, полностью отдаваясь желанию прижаться к нему. Я же чувствовала, ощущала, что он все делает специально.
— Ангел мой, — позвал Владыка, не обращая внимания на грех, кружившийся в воздухе.
А вот и не раскисну, не тот у меня характер. Да и поддалась Унынию, понимая, как справится с грехом. И я должна это сделать, иначе будет плохо. Этот червь не оставит меня в покое, будет грызть и сжирать душу.
— А разве грехи не должны меня испытывать по-другому?
— Нет, они тебя будут испытывать, как им угодно, — пожал плечами Владыка.
— Перестаньте, — грустно заметило Уныние, — вы нарушили сделку и помогли ангелу.
— Анна, сделай уже это. Изгони грех из себя, — Владыка едко улыбнулся и уставился на меня.
А он помог, вообще? Я и сама не знаю, но печаль и уныние не для меня. Ну, порыдала немного на кровати, но разве это конец жизни и борьбы? Жизнь заканчивается, когда останавливается дыхание, а сердце перестает биться. Пусть даже весь путь от рождения до смерти и есть жизнь, но какая она должна быть, решать только мне. А чем я хочу ее сейчас заполнить? Объятиями и поцелуями до загибающихся пальцев на ногах, до хрипов и стонов от самого постыдного действия.
