Она прикоснулась к плечу Маркусу. Пальцы её были мягкими и нежными. Но этого было недостаточно, чтобы вывести его из оцепенения. Он не может пошевелиться. Он очень устал. Он даже не помнит, доводилось ли ему так уставать раньше. Всё тело болит, особенно нога. Он просто хочет заснуть. Но здесь так жарко. Почему в комнате так жарко?
Словно подслушав его мысли, миссис Уэзерби потянула за одеяло, и Маркус блаженно перевернулся набок, выпростав здоровую ногу из-под простыней. Воздух! Боже милостивый, как хорошо. Может, ему совсем столкнуть с себя одеяла? Возмутится ли миссис Уэзерби, если он будет лежать полуголым? Возможно, да, но в медицинских целях….
Тут она стала снова наваливать на него все эти одеяла, отчего Маркус едва не расплакался. Собрав остатки сил, он открыл глаза и….
Это была не миссис Уэзерби.
– Онория? – прокаркал Маркус. – Ты что здесь делаешь?
Она отскочила назад на целый фут, издав странный стрекочущий звук, от которого у него заболели уши. Маркус снова закрыл глаза. У него нет сил на разговор с ней, хотя факт её присутствия сам по себе интересен.
– Маркус? – настойчиво окликнула Онория. – Ты можешь что-то сказать? Ты проснулся?
Он слабо кивнул.
– Маркус! – Теперь она подошла ближе, и он почувствовал её дыхание на своей шее. Это ужасно. Очень жарко и слишком близко.
– Зачем ты здесь? – Снова спросил он. Слова лились у него с языка, как вязкий сироп. – Ты должна быть….
Где? В Лондоне, подумал он. Разве не так?
– О, слава Богу, – Онория потрогала его лоб. Её кожа казалась ему горячей, но опять же ему всё казалось горячим.
– Он… Оно…. – Маркус не мог выговорить её имя целиком. Он попытался снова, пошевелил губами, сделал несколько вдохов. Но на это уходило слишком много усилий, особенно принимая во внимание то, что девушка так и не ответила, почему она здесь.
– Ты тяжело заболел, – сказала она.
Он кивнул. Или не кивнул. Но он определённо
хотелкивнуть.
– Миссис Уэзерби написала мне в Лондон.
Ах, вот как. Очень странно.
Онория взяла его за руку, поглаживая нервными и лёгкими движениями.
– Я приехала так скоро, как только смогла. Моя мать тоже здесь.
Леди Уинстед? Маркус попытался улыбнуться. Ему нравится леди Уинстед.
– Думаю, у тебя по-прежнему жар, – продолжала Онория, голос её звучал немного неуверенно. – Лоб у тебя довольно тёплый. Хотя я должна признать, что в этой комнате чудовищно жарко. Я не знаю, как отличить, где твоя температура, а где температура воздуха.
