– Мне известно, кто такая мисс Ройл, – сказал Маркус.
– Она твоя соседка. Ты должен её знать.
Он только пожал плечами.
– В любом случае, мы здесь в Кембриджшире, поскольку мать Сесилии сочла, что все мы могли бы немного усовершенствовать свои знания.
Губы Маркуса сложились в слегка издевательскую улыбку:
– Усовершенствовать?
Онории всегда было интересно, почему женщинам всегда нужно совершенствоваться, в то время как мужчины просто поступают в колледж.
– Она подкупила двух профессоров, чтобы нам позволили слушать их лекции.
– Действительно? – В его голосе появилось любопытство. И сомнение.
– Жизнь и эпоха королевы Елизаветы, – старательно продекламировала Онория. – И потом что-то ещё, на греческом языке.
– Вы владеете греческим?
– Нет, никто из нас его не знает, – призналась девушка. – Но эти профессора были единственными, кто согласился разговаривать с женщинами. – Она закатила глаза. – Он намеревается читать по две лекции подряд. Мы должны ждать в кабинете, пока студенты не покинут аудиторию, не то они нас увидят и совершенно утратят рассудок.
Маркус задумчиво кивнул:
– Джентльмену почти невозможно сосредоточиться на занятиях в присутствии столь ошеломляющего количества дамских прелестей.
Онории на несколько секунд показалось, что он говорит серьёзно. Она искоса взглянула на него, прежде чем расхохотаться.
– Ах, брось, – проговорила она, легонько ударяя его по руке. Подобная фамильярность была неслыханной в Лондоне, но здесь, с Маркусом…
Ведь он ей почти как брат.
– Как поживает твоя матушка? – спросил он.
– Неплохо, – ответила Онория, хотя это было не так. Не совсем так. Леди Уинстед так и не оправилась от скандала, после которого Дэниел был вынужден бежать из страны. У неё был выбор – расстраиваться по поводу предполагаемых проявлений пренебрежения или притворяться, что её единственного сына никогда не существовало.
Это было… затруднительно.
– Она надеется отдохнуть в Бате, – добавила Онория. – Там живёт её сестра, и думаю, что они неплохо поладят. Ей не очень нравится Лондон.
– Твоей матери? – с некоторым удивлением переспросил Маркус.
– Не так, как прежде, – пояснила Онория. – После того, как Дэниел… Ну… Ты знаешь.
Губы Маркуса дрогнули. Он знал.
– Она считает, что люди всё ещё говорят об этом, – сказала Онория.
– А они говорят?
Онория беспомощно пожала плечами:
– Понятия не имею. Мне так не кажется. Никто намеренно не игнорирует меня. Кроме того, прошло три года. Ты думаешь, что людям больше не о чем поговорить?
