Все это - в раннем, конечно, очень раннем возрасте. Но, чем больше мы становимся, тем больше фантазия Сережи одухотворяется, и тем больше в наши игры проникает... музыка. Нас начинают возить в театр, и мы тотчас воспроизводим либо "Конька , Горбунка", либо другой балет - "Сатаниллу" - с огнем и адом. Мама играет на рояли, под ее музыку проходит весь балет, но организатором является Сережа. Он придумывает как изобразить посредством транспаранта огненный фонтан, как воспроизвести морское дно навешанными на веревку золотыми рыбками, снятыми с елки. Он вырезывает из белой бумаги седую бороду для "хана" и надевает эту бороду на младшую из сестер. Ему же приходит в голову изобразить "адское пламя" яркой вспышкой какой-то пудры, которую сыплют на свечку. Благодаря этим представлениям я и сейчас помню наизусть всю музыку "Конька Горбунка". Еще позже в наши игры вторгается Рубинштейн с его консерваторией и мы, подражая голосам певцов и певиц, воспроизводим консерваторский {79} спектакль - ораторию Мегюля "Прекрасный Иосиф", при чем Сережа всегда и режиссер, и исполнитель главной роли. Потребность таких "игр" у него сохранилась много после детских годов, в наши студенческие годы, когда он организовал необыкновенно блестящие шарады или даже целые оперетки, для которых он составлял текст, а талантливый его приятель - Кислинский - сочинял музыку.
В детских играх, а потом в юности в шуточных стихотворениях, в забавных рассказах для детей, в комических "драмах", в особенности же в шарадах и оперетках, текст коих к счастью сохранился, он расходовал избыток своего вечно брызжущего остроумия и даров творческой фантазии. Но это были шутки; настоящим - внутренним делом его была философия, при том не просто философия, а философия, насквозь одухотворенная той горячей верой, которая шла из глубины сердца. Тут опять в мыслитель и взрослом чувствовался ребенок и та "детская", в которой он вырос.
Самое имя "Сергий" не случайно было ему наречено при крещении. Ахтырка, где он родился, находилась всего в тринадцати верстах от Троицко-Сергиевской лавры и всего в пяти верстах от Хотьковского женского монастыря, где погребены родители св. Сергия - Кирилл и Мария. Хотьковым и лаврой полны все наши ахтырские воспоминания. В лавру совершались нами - детьми - частые паломничества, там же похоронили и дедушку Трубецкого; а образ св. Сергия висел над {80} каждой из наших детских кроватей. Нужно ли удивляться, что миросозерцание моего брата, а в особенности внутренняя музыка его существа насквозь насыщены густым звоном лаврских колоколов и носят на себе печать великой народной русской святыни.
