Аня снова хмыкнула, на сей раз будто бы даже зло. Зинаида это заметила, почувствовала тревожный укол, но быстро себя одернула. Она ведь тоже злилась на Высоцкого с его конторой. Почему Аня не может? Она хоть и золотой ребенок, но дом этот любит не меньше бабушки, а Высоцкий ему откровенно угрожает.
— Ну и пусть будут, Нют. И магазины пусть откроют. Бассейн вон даже обещали вроде как. Пойдешь, запишешься.
Аня чуть отстранилась, посмотрела в бабушкино лицо, еле заметно улыбнулась.
— Бассейн будет, а мы? — задала вопрос, но ответа не ждала. Обошла бабушку, закрылась в ванной, включила теплую воду, подставила ладонь под струю, присела на борт, почувствовала себя еще более усталой, кажется. А все из-за него.
Высоцкого… И как умудряется только? Так смотреть, что чувствуешь себя то ли вошью, то ли котенком облезлым.
Аня вернулась мыслями в подземный переход, потянулась другой рукой к лицу, с силой надавливая пальцами на зажмуренные глаза… Будто это могло помочь «развидеть» и «распомнить». То, как он идет под руку с безумно красивой женщиной. То, как поворачивается спиной. То, как Аню черт дергает зачем-то поднять взгляд и узнать спину. А потом молиться, чтобы обошлось, чтобы он-то ее не заметил. Но нет. Разворачивается, подходит к спутнице, достает бумажник, дает своей женщине купюру…
И почти сразу Аня безбожно мажет. У самой сердце замирает, а он кривится, ловит ее взглядом… И смотрит. Холодно, безэмоционально, но ей кажется — с насмешкой. Наслаждается тем, что смутил, а потом уходит… Одним своим видом демонстрируя, как жалок и этот переход, и она…
Спустился из своего — верхнего — мира в ее подземку. И испортил все. Аня никогда не испытывала стыда из-за своего занятия. Ни разу. А сегодня будто мысли его по взгляду прочла — в "верхнем мире" подобное не вызывает ни уважения, ни интереса. Максимум — забавляет. И вот она его, кажется, позабавила. Не вошь. Нет. Обезьянка с гитарой. Вот кто она…
— Черти что…
Аня шепнула, излишне резко стряхивая руку, порывисто поднялась, стянула через голову платье, бросила на пол, следом — белье, перешагнула борт ванной, переключила воду на душ, задернула шторку…
Нырнула под воду, позволяя пушистым волосам липнуть друг к другу и голым плечам, закрыла глаза, проводя по ним пальцами… Попыталась взять себя в руки и мыслить как-то… Более здраво, что ли.
В конце концов, он ведь не виноват, что она промахивается мимо струн. И за крупную купюру его стоило бы поблагодарить, а не искать подтекст. Да и… В чем его вина, если и он сам, и его спутница выглядят так, что Аня отчего-то начинает чувствовать себя слишком ничтожно? Это все плохие мысли. Очень плохие. Неправильные. Им не место в кудрявой голове.
