и инии восточнии цари и языцы мнози.
Сихъ египецкии краишницы видевъ Верверехъ[9] многое множество неисчетно, восплакався рече: «О горе тобе во градехъ великий Египте! До небесъ вознесеся и до ада снидеши! Руки бо твои быша на всехъ и ныне же руки всехъ на тобе! Сладости бо насытився медовныя, горкаго достиглъ еси яда вкусити!» И тако к Нектанаву устремися. И притекъ, о нашествии ему возвестивъ неисчетное восточнымъ войскомъ. Приступив же к нему рече: «Ведомо да ти есть, о царю, яко смертию изменяеши живот свой днесь. Дарий же, перский царь, иже мнитца богомъ, на межу земля твоея прииде со всеми восточными цари, и ранами ранити имает тебе ради Египетъ. Да совокупи и ты вся воя на брань и прямо имъ устремимся. Ничтоже бо имать успети силнеи воисце и храбрымъ витяземъ волшебная чародейства; царь на царя, мужъ на мужа, конь на коня обои честь с помощника имуще. Царьство множествомъ людей состоится, якоже море со своими волнами, и тако страшно плавающимъ является». Сие же Вервереху к Нектанаву рекшу, посмеявся царь, рече ему: «Ты оубо верную ти службу совершилъ еси. Рать бо множествомъ людей не бывает. но добрыми и храбрыми сердцы. Многажды бо левъ единъ множество стадъ еленей разганяетъ, адинаго волка напрасное скочение многа стада овецъ разгонитъ. Ты оубо на отреченную ти работу отъиди и техъ часто исходи и ко мне вести подавай». И сие рекъ, Верверега посла.
Сам же книги расписа по всемъ градомъ и странахъ египецкихъ, готовитися повеле и всемъ на брань быти и за землю, и за отчину и за царство битися. Но идеже Богъ не хощетъ, человекъ ничтоже можетъ. Царь же в полату вниде волшебную, леканомандию[10] терти начат волшебную и златую лохань воды налиявъ, от воска две рати в воде сотворивъ, и видевъ свою рать побиваему от перские рати, боги же египецкие виде в корабли варваръскимъ вводящи воиску ... во Египетъ, в недооумение впаде и восплакався рече: «О горе тебе Египте! На многия лета прославися вкупе со царемъ своимъ и во едино лето погибе! Несть бо радости, иже не преложится на жалость, ни слава на земле, иже вмале являетъ, а вскоре погибаетъ». Добре рече: «Надеющеся волшебной хитрости, подобни суть насланяющимся на воду — егда же опрется, тогда и погрузится и безчестие имяй в себе». Царь же Нектанавъ, быти ему во Египте, не могий с тыми братися, жалостию и срамотою объятъ бывъ. Браду же и главу остригъ, в полунощи же изъ царьскихъ домовъ изыде, в далний в Филипус, в Македонъский градъ,
