Да о каменьи ли Бог Отецъ или о персти глаголеть, то коли ми велиши, любимиче, разумети камение ти персть? Се бо Богъ Отець о апостолехъ глаголет.
Аще ли почитаю Бытийскых книгъ боговидца Моисия: «Рече бо Господь Богъ: Се бысть Адам яко и мы и яко един от нас, и ныне да не простеръ руку возмет от древа жизни».[241] Ни ли того почитати тщеславиа ради? Се исперва лукавый враг диавол и человеконенавестникъ, не могий никакоже прельстити умна и словесна человека, Богомъ почьщена, но едину от скотъ земных обрете себе змию съсуд и ходатаицю и тою испустилъ живый глас въ уши Еввы, поушая ю на прострение рукы ко древу разумному добру и злу и на вредное то вкушение. И виждь, кацеми ти глаголы лстивыи поущает ю, и подвижет ю, и быстру творит на дело вкушениа. Глаголет бо к ней: «Аще снеста от древа, будета, яко Богъ, разумеюща злу и добру».[242] Жена же, сущи акы немощна, после жь мужьжа бывши, въ равеньство возвыситися хотящи Божеско, абие притече къ древу и вкуси скоро и мужеви дасть.[243] Нъ, увы и моей немощи, моя бо прадедняя ми снеста ми бо и нага быста![244]
И вижь, како ти лукавый уже отскочи, яко победу и натрыжненые улучивь, видя обнажены боготканыя одежда. По семь же пакы Господь, глагола къ Адаму: «Се Адам бысть яко единъ от нас»,[245] поруганиа ему образ дая, рекше: «Где ти бе съветъ льстиваго диавола, рекшая ти: “Будета акы Богъ”, се уже не токмо неси яко аз, нъ и чьсти моея обнажился еси и смертную язву и суд приимеши, яко земля еси и в землю поидеши», и прочие.[246]
Что же ли мне, брате, Иаковъ и две жене его, Лия и Рахаль,[247] иже тако почитати, а не искати по духу! Яко образ имеа Иаков, въ всех благ, якоже бо Богъ двоя люди име, израильтескыя и иже от языкъ, да убо израильтестии людие покров имеаху на сердци, се же есть, о невере прилежаху, а еже от языкъ верною облежаху добротою, тако Иаков две жене име, Лию убо въ образ израильтескых людий, темь и очима болна бе, понеже израильтестии людие покров имеаху на сердци, и Рахиль, — иже от языкъ людие, того и красну блаженое Писание его глаголет, яко тем иже от языкъ людие верною добротою приспеваху и, Спасу веровавше правдою, ис корене исторгоша лесть, образ же сему бяше Рахиль, того ради и отча идолы окраде.[248]
Что ми хромота Иаковля, еда печаль ми, аще храмлет! Иаков бояшеся Исава, брата своего. Дерза убо творя Богъ Иакова, брася с ним, яко «съ Богомъ укрепился еси, а съ человеком не можеши». Пакы же образ бяше Иаков Божиа
