По семъ же времени тщится еже воздвигнути церковь каменну над гробомъ своего отца, и собираетъ отвсюду зодчиа, и каменосечца мудры, и плинфотворителя,[119] и поспешениемъ Божиимъ вскоре церковь прекрасну въздвиже[120] во имя иже на се поспешествовавшему въ Троицы славимому Богу, в память и похваление своему отцу. И многими добротами сию украсивъ, зело же паки и на се нудяшеся, еже подписанми украсити ю, но убо от неких возбраняемъ бе, скудости прилучившияся ради по скорби оной.
Но той, желаниемь побежаемъ, тщашеся узрети своима очима церковь ону всячески украшену, и вьскоре собра мужа живописцы в добродетелех совершены, Даниила именемъ, и спостника его Андреа,[121] и прочихъ с ними. И абие делу касаются и зело различными подписанми удобривше ту,[122] яко и могуща всехъ зрящихъ удивити. И яко съвершившесь вся, абие отходятъ во единъ от монастырей Богомъ спасаемаго града Москвы, Андроников именуемъ, и тамо церковь во имя всемилостиваго Спаса такожде подписаньми украсивше, последнее рукописание на память себе оставльше.[123]
И мало пребывше, смиренный Андрей оставль сию жизнь, ко Господу отиде, таже и спостникъ его Даниилъ; оба добре поживше и во старости велице бывше благий конець прияша. Егда бо хотяше Даниилъ телеснаго союза отрешитися, абие видитъ возлюбленнаго ему Андрея, в радости призывающа его. Онъ же, яко виде, егоже желаше, зело радости исполнился, братиямъ же предстоящимъ, поведа им спостника своего пришествие и абие предасть духъ. Видеша же тамо сущая братия сихъ преставление и от сего разумно познаша, яко сего ради блаженный Никонъ ускори подписанми церковь Святыя Троица украсити, заеже разумети ему духовныхъ онехъ мужь преставление; тем же и благодарение велие воздающе ему. Мы же оставльше еже о сих, паки на предлежащее да возвратимся.
Егда же виде блаженный Никонъ церковь, совершену подъписаниемъ, зело веселяшеся духомъ, глаголя: «Благодарю тя, Господи, и славлю пресвятое имя твое, яко не презрел еси прошение мое, но подарова ми, недостойному, сия вся моима узрети очима». Не о внешней бо мудрости великий съ радостотворное оно имея, но от благодати утешителный светъ в сердцы си приимъ, сия изрече, бе бо сладокъ словомъ, премудръ же разумомъ и всеми образы украшенъ, имиже о Бозе богатеет человекъ, сими всеми исполненъ. Чюдно же бе того зрети, толико ко иже о Бозе житию имуща тщание, пищу имуща воздержание, богатство же еже ничтоже стяжати, священныя же его и престаревшыяся уды, власяными рубищи одеяни, услаждающеся, паче мякких ризъ одеяние. От юности убо до толики веръсты, ни старостию отпадъ, ни различными брашны услаждаяся, ни изнеможения ради телеснаго измени образа ризнаго. Аще бо и в тайне преподобный творяше своя добродетели, утаитися хотяше от человекъ, но Господь яко светилника сего показует всемъ, да и прочии управятся на делания его и ревность пути добродетелнаго приимуть.
