Блаженный же Сергий повсегда сматряше его в толицехъ добродетелех цветуща, и веселяшеся духомъ, и прежде шестихъ месяцъ своего преставлениа призывает все священное исполнение, и сему пред всеми, аще и не хотящу, монастырьское строение и о братии попечение яко искусну вожду вручаетъ; сам же преподобный крайнее безмолвие любомудръствоваше. Блаженный же Никонъ зело о семъ болезноваше, но не смеяше преслушати повеления отчая, паче же повиновашеся, яко добръ послушникъ.
По мале же времени великому оному и богоносному отцу Сергию къ Господу отшедшу.[110] Преподобный же Никонъ болезньми острыми сердце си уязвляше, и утробу огнемъ печали рапаляше, и тяжкою скорбию содержим, умилено взывая, и горе стеняше, лице слезами омывая, и якоже к живу святому беседоваше: «Отъиде, преподобный отче, вся моя надежда отойде! Кто убо ми есть прочее по Бозе прибежище, и кое обрящу утешение!» Что убо не глаголя, что же ли не творя, часто одру святаго себе приметааше и мощемъ оплеташеся, спогребьстися паче воляше, нежели жити, таковая учителя разлучився. И со мноземъ плачемъ и рыданиемъ гробу того предаетъ, новый Авраамъ новаго Исаака,[111] или якоже другий Елисей вместо милоти тело наследова отчее.[112]
По отшествии же его вся, елика от него творимая, тщашеся с любовию исправити, и не бе погрешно того учительство, понеже паче слышания таковая на учители очима зряше, и сие образъ бе к наказанию доволенъ и кроме словес. О братии же попечение велие имяше, и всехъ равно любяше и часто наказующе, о еже не пренемогати въ молитвах, но подвизатися комуждо противъ силе. Всехъ же сматряше, благоразсудная она глава, елицехъ убо зряше предъспевающихъ о Господе, о сихъ радующеся, и веселымъ лицемъ к симъ беседоваше, и воспоминаше, еже не ослабляти от подвигъ, но яко начаша, тако и скончати. Овехъ же убо зряше нерадивехъ и в разленении живуща, о сих зело скорбяше, и уныломъ образомъ симъ беседоваше, наипаче же беседу продолжаше.
«Потщитеся, — рече, — братие, о своемъ спасении, понеже отвъргохомся мира и всех, иже в немъ, ради заповеди Божия, подобаетъ бо намъ, отлучившимъ себе Богови, единой воли его внимати и о спасении душь нашихъ попечение имети; да не како леностью погружаеми суще, вечная погубим. Господу глаголющу: „Никтоже, възложивый руку свою на рало и зря въспять, управленъ есть въ Царство Небесное".[113] Пребываяй же в заповедех Господних до конца, без сомнения, неизреченнаа благаа восприиметъ». Сия же глаголя и множае сих.
