именемъ, мужю добродетельну сущу и зело искусну иноческаго пребывания. «Иди, — рече, — чадо, ничтоже размышляа въ сердцы своемъ; аще изволитъ Богъ, тамо възложение аггельскаго образа восприимеши».
Егда же услыша отрокъ сицевый глас от преподобнаго старца, къ Богу любовию множае уязвися и, умилься, вжделе быти инокъ. Абие пути касашеся и скоро идяше къ блаженному Афонасию, хотя быти с нимъ, егда же достигшю ему келиа его, сътворь молитву и со всяцемъ смирениемъ толцение сотвори. Онъ же мало откры оконца, рече к нему: «Что хощеши? Кого ищеши?», бе бо старецъ любя безмолвие и нечясто исходя от келиа своеа. Отрокъ же поклонися ему до земля и рече: «Великий авво! Блаженный Сергие посла мя к тебе, да сотвориши мя инока».
Старецъ же не гладостне, ниже сладце отвеща ему: «Не можеши, — рече, — быти инокъ, не бо мала вещь есть — дело инока. Ты юнъ еси, предание же старче жестоко есть, ничтоже ино повеле снедати разве хлеба и воды, и сего в меру, масла же и вына до конца ошаятися, и бдети до полунощи, въ молитвахъ и в поучении Божии скончевая, есть же егда и всю нощъ». И глагола ему отрокъ: «Не всемъ человекомъ нрави суть равни, точию прими мя, отче, и время ти известитъ». Рече к нему старець: «Мнози пришедше зде, и обленившеся, не стерпевше труда постническаго и воздержаниа, отбегоша; и рехъ ти, яко не можеши, пойди инамо и постися». Отрокъ же, слышавъ словеса сия, многими слезами лице свое омочая, желаниемъ Божественымъ распаливъ душю, и обещевается всяку скорбь терпети.
Видевъ же старецъ усердие отрока и многиа слезы, введе его в келию свою и начатъ увещавати его, глаголя: «Не скорби убо о сем, чадо, еже изрекох ти: не мала убо есть вещь — дело инока. Иноцы бо самоволнии мученицы именуются, и мучение ихъ сугубейше есть, мученицы бо мнози, во единемъ часе временне страдавше, скончашася, иноких же житие по вся дни страдание имать, аще и от мучитель мучениа не приемлютъ, но убо внутрь от естества плоти своея и от враговъ мысленыхъ ратуеми, и до последняго издыханиа стражуть». Посемъ же глагола ему: «Сыне, аще приходиши работати Господеви, уготови душю свою воеже терпети искушениа и страданиа, наводимая от враговъ, да претерпевъше сихъ, приимеши мъздовоздаяние на небеси велие».
Отрокъ же поверже себе на ногу старчю, аки камень, безгласенъ пребысть, ничтоже ино могый провещати, токмо «помилуй мя». Старецъ же воздвиже его: «Востани, — рече, — чадо, Господь наставит тя на путь заповедей своихъ.
