Они же падоша на нозе его, со слезами глаголюще: «Владыко, не остави насъ дабы и мы ту смертную чашу пили, которую ты имешь пити. Не мни, владыко яко бы намъ отврещися истинные веры; аще ты смерьти преданъ будеши, то ни единъ от нас не изыдетъ с царьского двора не вкусивъ смерти». И пришед в домы своя, затворишася на всю неделю, не схожьдаху из домовъ своих, молишася Богу со слезами.
Патриархъ же в посте пребываше всю неделю и мало сна вкушаше. И егда прииде день Воскресение Христово и поиде патриархъ к заутрени к чюдотворцу Николы[118] и ста на своемъ на обычном месте и скорьбяше о томъ, како ему пити зелие отравное и вельми смутися. И на девятой песьни[119] стоя о посохе, и воздрема мало виде черес сонъ — из олторя исходящу жену в белых ризах и с нею два уноши. Жена же прииде к месту к патриаръху и рече ему: «Старче, дерзай, не бойся, аз есмь с тобою». В онь же возревъ и виде священника пред собою с кандиломъ стояща. Он же прииде ко иконы Пречистыя Богородицы и падъ поклонися до земля со слезами, прослави Бога. И в той часъ отойде от него скорьбь и прииде ему на сердце радость великая. И отпевъ утреньнюю и служаше сам божестьвенную литурьгию и причастися божестьвенных тайнъ. И мнози крестияне, мужи и жены, взяша от святыя руки его святое комкание, готовящесь с патриярхом на смертный часъ. Патриархъ же благослови ихъ своими руками и прослезися пред ними, моля их, дабы не отверьглися истиннаго Бога. Они же со слезами и сь великим воплем целоваху его и обещась ему едину смертную чашу с нимъ пити и кровъ свою за Христа пролити.
Патриархъ же радости исполнися и иде пред царя во всей своей святительской одежи[120] на смертной часъ. Християне же с нимъ идоша, мужи, и жены, и младенцы. А ходу от церкви святого Николы до царьского двора три версты. Много же народу вослед ихъ идоша: турки, арапи, латыни, ковти, маруни, арияне, несторияне, яковити, тетродити, всяких веръ люди,[121] — хотяше видети того, что над крестияны будетъ. Патриахъ же со християны приде пред царя в полату. В полате же многие люди — паши и соньчаки[122] и тотъ окаянный жидовин. Кубокъ стояще на окне, полон отравного зелия. Патриархъ же вшед в полату и сотвори три поклоны на востокъ и глагола царю: «Вели подати повеленная тобою. Готовъ есми за Христа моего чашу смертную пити». Царь же рече ему: «Старче, не с нами тобе прение было о вере. И не мы тобе даемъ ту чашу пити». Жидовинъ же вземъ кубокъ принесе к патриарху, полонъ зелия отравъного и верьху купъка исполнено пеною. И рече к патриярху: «Возьми сию чашу, испей. Аще будетъ вера ваша правая, и ты будешь целъ и невреженъ. И аще неправая, и ты смерти вкусиши».
