— Если вы имеете в виду нечто большее…
— Я имею в виду только то, что сказал. Ты меня поняла, Мирослава?
— Да, — негромко. И, поняв, что я жду более убедительного ответа, добавила: — Да, Яков Константинович. Я вас поняла. Но хочу, чтобы и вы поняли — я не собиралась и не собираюсь уходить куда-либо ни с вами, ни с кем-либо ещё. Я делаю то, зачем сюда пришла и пытаюсь быть вежливой, вот и всё. Оставьте ваши намёки.
— Мне намёки ни к чему, — тенью подошедший к столу официант, начал расставлять чашки. Я же, откинувшись на спинку, смерил Миру взглядом. — Если мне что-то потребуется, я скажу тебе об этом прямо.
— Прямо вы можете говорить всё, что угодно. — Детка решила показать характер. Или попробовать его показать. — Только не всё, что вам может потребоваться, я готова исполнить.
Сказала она это так уверенно, что я не стал её разубеждать. Зачем? За вечером всегда приходит ночь. Тогда и посмотрим.
— Задержись, — распрощавшись с партнёрами, я остановил Миру.
Она уже взяла пальто, собираясь покинуть ресторан вслед за китайцами.
— Разве ужин не закончился? — Нехотя вернула пальто на прежнее место. — Послушайте, Яков Константинович…
— Яков, — мягко напомнил.
— Яков, — согласилась так же нехотя. Смотрела на меня из-под ресниц с лёгкой усталостью, предающей ей особенную привлекательность. — Я выполнила то, что должна была. Хорошо или нет — решать вам. Но мне бы хотелось знать, могу ли я на что-то рассчитывать.
Коротким взглядом я указал на диванчик. Выбора у неё не было. Зависимая от меня, она поколебалась скорее для вида и вернулась на прежнее место. Найти мало-мальски стоящую работу в этом городе само по себе было трудно, тем более с такой оплатой, которую давал я. Любая дура на её месте это понимала бы. А моя голубоглазая леди дурой не была.
— Можешь, — выговорил я, не уточнив при этом, на что именно она может рассчитывать.
— Я понимаю, что опыта у меня мало, — призналась она, подтверждая мои мысли. Дуре на подобные признания не хватило бы ни ума, ни смелости. — Но что от меня требуется, я понимаю.
— Опыта у тебя нет совсем, — поправил я. — Но что ты это понимаешь, уже само по себе неплохо. А опыт… — в чайнике ещё оставалось немного пуэра. — Любой опыт приходит с практикой.
Наполнив её чашку, я положил руку ей на бедро. Двузначность сказанного была слишком откровенной, чтобы она не поняла, о чем я. Медленно погладил её по ноге. Мирослава сидела, замерев. Обхватила свой чай обеими ладонями, отвела взгляд, затем резко посмотрела мне в лицо.
