— Как что, — обратился к «не местному» мужчина из толпы, — Муса Беззе убили!
— Но я же был тут… так недавно… И он был живой…
— Значит вы — последний, кто видел хозяина этого магазинчика? Не считая, конечно, убийцы? — в дверном проеме раздался голос Денвера, и главный редактор вновь юркнул под ленты, но на этот раз целью его было оказаться поближе с Ромио.
— А, это вы! — «не местный» улыбнулся. — Снова хотите предложить экскурсию?
— Нет, в рабочее время я этим не занимаюсь. Но если бы вы дали мне интервью для газеты, то был бы признателен!
— Давай не будем тратить время на политесы, — нахмурила брови Лолли, впиваясь глазами в главного редактора.
— С каких пор такая, как ты, — он подошел ближе к Лолли и перешел на полушепот, — говоришь со мной на ты, а?
Фиолетовый подол его фрака зашевелился, и он попытался дотронутся до, как сказали бы моряки, кормы девушки. Та вовремя остановила его руку.
— Даже не думай…
— Так ты, господин Денвер, работаешь в газете?
— Именно так! Главный редактор — Денвер, — человек в фиолетовом фраке демонстративно снял шляпу и слегка поклонился.
— Скорее сорока, разносящая сплетни — Денвер, — сострила девушка. Главный редактор вновь повторил движение рукой, и на этот раз работница Борделя не успела его остановить. Благо, Денвер не был дураком, и коснулся лишь ее ляжки.
— Эээм, я бы попросил, — нахмурился романтик, не совсем понимая, что происходит. Но фраза «я бы попросил» обычно помогала.
— Я бы тоже попросил, очень попросил бы вас сказать пару слов!
— Денвер, кончай, а? — вновь пырнула словами Лолли. — Ты ведь знаешь, кто его убил. И я знаю. И они.
Девушка обвела взглядом толпу. Денвер поднял одну руку вверх и сделал лак ладонью, значащий «замолчи».
— Публика требует хлеба и зрелищ, и, боюсь, тебе этого не понять.
— Вы что, все считаете меня дурой?! Поверь, ты не на много…
— Что я говорил про ты? Или мне повторить еще раз?
Он вновь собрался дотронутся до Лолли, но тут раздался вопрос, который в данный ситуации прозвучал подобно грому:
— А кто? Кто убил?
Главный редактор и работница борделя посмотрели на Ромио как на идиота, и в один голос ответили:
— Платз!
Штульц, недовольно покачиваясь, положил фарфоровую ложечку на блюдце, и тихий, мелодичный звук раздался в зале суда. Глава аукциона начал тыкать толстым пальцем в сторону чашек и, насчитав пять штук, удовлетворенно выдохнул и пополз (слово «пошел» в данном случае неприменимо к Штульцу. Строго говоря, оно
