Отказавшись от любезно предложенной Буртом чашки чая, алхимик направился к двери. Остановившись у самого порога, он повернулся и спросил:
— Ты видел это шоу?
— Да, — сухо ответил Бурт, возвращающийся к работе.
— И что думаешь?
— Поживем — увидим. Хорошо бы нам собраться втроем. Три алхимика — это катастрофа, да… Но именно ее нам сейчас и не хватает, если ты понимаешь, о чем я.
— Догадываюсь.
С этими словами Фуст вышел на улицу, а второй лучший в мире алхимик остался наедине с работой.
А один молодой человек, испытывающий огромную страсть к сладкому и непропорциональным шляпам, вытаскивал мятые бумажки из кармана.
В лавке сладостей, которая носила самое банальное название «Сладости», все вокруг было заставлено леденцами, мармеладками и кусочками тортиков. Палитрой цветов товары не особо отличались — кондитеры, видимо, посчитали, что классической расцветки «желтый-зеленый-красный» будет достаточно. И на тот момент времени ее действительно было достаточно, ведь магазины с конфетами не торчали на каждом углу. Зачем выпендриваться, если за сладким и так придут к тебе?
Молодой человек вручил купюры в морщинистую руку продавца-старикашки, и тот смерил покупателя внимательным взглядом, которым можно было открыть консервную банку. Послюнявив палец, продавец умело пересчитал бумажки, будто перетасовывая колоду карт. И, вновь бросив взгляд на покупателя, послушно ждущего у прилавка, отошел к стеклянным банками с леденцами, попутно спрятав улов в карман. Старик взял маленькую пустую стеклянную емкость, после чего аккуратно открыл одну из больших банок с карамелью. Он отсыпал, явно с неохотой, леденцов, после чего вернулся и поставил на прилавок товар.
— А разве их недолжно быть больше? — молодой человек приблизился лбом к банке.
— Они подорожали, — сквозь зубы процедил продавец, — а теперь иди и не качай права, а?
Молодой человек и старик встретились глазами, и взгляды их столкнулись аки два метеора в черном космосе. Молодой Ля’Сахр взял банку и спешно покинул магазин «Сладости».
Выйдя на улицу, юноша прищурился. Солнце слегка слепило, но все же он открыл баночку, достал один леденец и закинул в рот. По лицу проползла волна блаженства, и сладость начала постепенно исчезать в дебрях рта. Ля’Сахр спрятал баночку во внутренний карман.
— Клубничного в них, конечно, мало… — пробормотал он, рассасывая карамель. А потом юноша направился в сторону своего дома. Хотя, в представлении самого Ля’Сахра, он направился в сторону своей мечты, которая где-то далеко-далеко махала платочком. Платочек этот был явно карамельным.
