— Конечно, выучу! — отозвалась Мелисса. — Кто же выучит, если не я?
— Вот и хорошо, — продолжал Фокрит. — Кстати, в теменос собирается сходить Лемох. Вот ты, сынок, и пойди вместе с ним. Думаю, что и Феокл составит вам компанию. Дорога в Олимпию ведь далёкая и, между прочим, опасная. Защита Аполлона всем необходима.
— Хорошо, отец. Я обязательно пойду.
За день до отплытия Лемох, Тимон и Феокл побывали в Теменосе. В храме Аполлона Дельфиния они вознесли молитвы, в которых просили могущественного покровителя Ольвии уберечь их в пути от всякой напасти. А чтобы олимпиец услышал их молитвы и не оставил без своей защиты, на одном из алтарей принесли в жертву ему кролика и арибалл[119] с благовониями.
* * *
Утром шестого дня второй декады месяца фаргелиона проводить Тимона и Феокла на пристань Ольвийского порта пришли Фокрит с женой Мелиссой, Софон и его сын Плавт, сосед Кладос и даже архонт-басилевс Гиппарх Филотидос. Были тут, конечно, и незнакомые Тимону любители атлетики, то есть спортивные болельщики, сердца которых успел пленить Тимон. Им ничего не оставалось, как со стороны смотреть на то, как обнимают и целуют их кумира родственники и близкие.
Выбрав подходящий момент, Фокрит отозвал в сторонку Тимона и Феокла. Сунув Феоклу мешочек с деньгами, он сказал:
— На случай, если городских не будет хватать. И мой совет: деньги раздели с Тимоном поровну и каждый держите свою половину при себе. Если пропадут у одного — а это дорога, причём дорога далёкая, в ней всякое может случиться, — что-то останется у другого. Предосторожность никому ещё не повредила... Ну, что, Тимон? Счастливого пути! Постарайся уж там. И пусть поможет тебе Ахилл Понтарх. А ты, Феокл, присматривай за Тимоном. Он хоть и атлет, но всё-таки ещё мальчишка...
Несколько хороших напутственных слов сказала Тимону его мать Мелисса, не преминув, конечно, пустить при этом слезу.
Кладос, как обычно, был суетлив и многословен. А говорить он мог на любую тему и сколько угодно. Вот и в этот раз он прочитал Тимону целое наставление о том, что надо делать, чтобы победить на Олимпийских играх. Можно было подумать, что он всю жизнь только тем и занимался, что принимал участие в этих самых Играх.
Плавт не мог нарадоваться за товарища. Непосвящённый мог бы подумать, что в Олимпию посылают не Тимона, а его, Плавта.
Гиппарх был немногословен.
— Ждем тебя, Тимон, с победой. Не подведи Ольвию! Покажи Элладе, что и в нашем городе есть атлеты. И не хуже, чем там, у них, — напутствовал он Тимона.
