Впрочем, все ухищрения судей оказались напрасными. Уже на середине дистанции Тимон показал Матрию спину, а когда достиг финишного столба, его главному сопернику надо было ещё преодолеть больше пяти оргий. Третьим, с незначительным отставанием от Матрия, финишировал Силий.
Стадиум взорвался бурей аплодисментов и восторженных выкриков.
— Молодец, Тимон! Ты настоящий Авр! Вот как надо бегать! Слава Тимону! Так держать, малыш! Вот уж действительно — Авр! — неслось со всех сторон. Тимон давно уже сделался любимцем города, и симпатии горожан всецело были на его стороне.
Восторга зрителей не разделяли лишь отец Матрия, Эвклес, и гимнасиарх Сириек. Пока стадиум шумел, Эвклес перекинулся несколькими словами с гимнасиархом, и когда зрители наконец затихли, гимнасиарх неожиданно преподнёс всем новый сюрприз, обратившись к зрителям с такими словами:
— Спору нет — Тимон лучший бегун среди юношей города. Мы все это видели. Но у нас есть ещё неплохие взрослые бегуны. А что, если кто-то из них бегает лучше Тимона? Но в Олимпию поедет не лучший, а Тимон. Разве это справедливо? Конечно, нет! Поэтому я предлагаю провести ещё один, дополнительный, забег. А чтобы всё было по справедливости, побегут Тимон, Матрий и двое лучших взрослых бегунов: Папий и Госон. Только в таком случае мы будем знать, кто в Ольвии действительно лучший бегун и кто по праву должен представлять наш город в Олимпии.
Застигнутый врасплох стадиум молчал, пытаясь понять, что кроется за очередной уловкой гимнасиарха.
Пользуясь тишиной, архонт-басилевс, который уже успел вернуться на своё место в первом ряду, поднялся и попросил внимания.
— Позволю себе не согласиться с тобой, уважаемый Сириск! — заявил он. — Не кажется ли тебе, дорогой, что ты несколько хватил через край? Я никак не могу взять в толк, какое отношение к юным атлетам имеют взрослые, если цель этих состязаний — выявить лучшего юного бегуна. Победил Тимон — значит, лучший бегун Тимон. Победил бы Матрий — лучшим юным бегуном был бы признан Матрий. К тому же только что мы видели наших лучших взрослых бегунов, и там не было никого, кто претендовал бы на поездку в Олимпию. Поэтому нет никакой целесообразности в проведении ещё одного, никому ненужного забега.
Воспользовавшись тем, что гимнасиарх не сразу нашёлся что ответить первому архонту, заговорил педотриб Тимона, Феокл:
— Уважаемый архонт! Уважаемый гимнасиарх! Уважаемые судьи! Мы с Тимоном тоже понимаем, что этот предложенный гимнасиархом забег никому не нужен, но ради того, чтобы раз и навсегда развеять сомнения относительно лучшего бегуна Ольвии, мы с Тимоном просим вас всё же провести такой забег.
