Каждое выступление, в особенности удачное, встречалось одобрительными возгласами и рукоплесканиями зрителей. Хотя очень уж большого восторга не наблюдалось. Да это и понятно: все берегли силы и эмоции на заключительный вид состязаний — дромос, ради которого, собственно, и были организованы эти игры. Весь город знал, а если не знал, то догадывался, что всё эти состязания были организованы исключительно ради Тимона.
Желающих потягаться с Тимоном в дромосе набралось двенадцать человек. Почти все они были учениками гимнасия. Всех бегунов разделили на три группы по четыре человека в каждой. Тимона и Матрия как главных соперников развели по разным группам.
В первом забеге победил ученик гимнасия Силий — низенький, крепко сбитый мальчуган, который, казалось, не бежал, а, наподобие круглого мяча, катился по беговой дорожке.
Во второй группе выделялся Матрий. Прежде всего, ростом и заносчивостью. Бегом — тоже: без особых усилий он первым в своей группе достиг финиша.
В третьем забеге, в котором кроме Тимона принимали участие три ученика гимнасия, первым на финише был Тимон. Правда, с небольшим отрывом от соперников, что вызвало некоторое недоумение зрителей. Хотя, похоже, Тимон хитрил, — берёг силы. И, как тут же оказалось, недаром.
Чтобы не дать Тимону хотя бы немножко отдохнуть, гимнасиарх, пошептавшись о чём-то с Эвклесом, который почему-то постоянно вертелся около судей, сразу же объявил финальный забег. На беговую дорожку вышли Силий, Матрий и Тимон.
К Тимону, несмотря на предупреждающие знаки одного из педотрибов, подбежал Феокл и торопливо прошептал ему на ухо:
— Сынок, выложись до конца! От этого забега зависит вся твоя дальнейшая судьба!
Тимон хотел что-то ответить, но ему не дал это сделать раздражённый окрик гимнасиарха:
— Почему здесь посторонние? Вы мешаете проведению состязаний!
Феокл не стал препираться и молча отошёл в сторону.
Бегуны выстроились в ряд на стартовой черте, приняли предстартовое положение, и судья поднял руку, чтобы дать отмашку. Но не успел он её опустить, как Матрий сорвался с места. А когда судья опустил наконец руку, и оба других дожидавшихся сигнала бегуна стартовали, чемпион гимнасия уже был впереди на добрых четыре пахюса. Нарушение правил было явным. Обычно в таких случаях нарушителя наказывали, случалось, даже розгами, и забег начинали заново. Но в этот раз и судья, и гимнасиарх сделали вид, что ничего не произошло.
И хотя зрители дружно загудели, засвистели и заулюлюкали в адрес судей, забег не был остановлен.
