Эти две вещи и самому богу, под чьим водительством и ауспициями вы сражаетесь, паче всех прочих ненавистны, и сами по себе весьма нелепы. [33] Ведь что может быть нелепее, чем зябнуть посреди пламени, или что смехотворнее, чем, не просто отбрасывая стыдливость, но еще и со всех сил топча ее обеими ногами, все-таки глупейшим образом удерживать при себе стыд? Холодный солдат по Купидоновым уставам должен быть наказан смертью, а боязливый — отставлен от службы с бесчестием, и поделом. Первого Купидон счел в своем стане лазутчиком, а не солдатом, второго же — не имеющим оружия, с которым можно выйти на врага и одолеть его. Следственно, по справедливости карается он бесчестием. [34] Что же за несчастье такое — этот бесстыдный стыд? И что значит эта девическая боязливость? Всякий стыд есть не что иное, как робость и неуверенность в себе самом. Свойство благородной души — полностью удовлетворять свое влечение и в этом занятии пренебрегать людскими мнениями.
[35] Недавно, когда я стоял перед храмом Земли{11}, одна женщина из вашей рати, ветеран нс по летам, но по опыту и выучке, позабавила меня, когда, ухватив юношу, проходившего по форуму, пылко расцеловала. Благие боги, какое веселье на форуме, какой смех отовсюду поднялся! Отбивался глупый юноша, залившись румянцем. Она же, дерзкая, ничего не страшась и ликуя, как победительница, целовала его, иной раз и покусывая. На его вопрос, отчего она это делает, отвечала лишь, что любит его. [36] Славный, клянусь Геркулесом, ответ, весьма основательное оправдание и, несомненно, подлинная свобода, что не законам подчиняется и не владычит над влечением, но повинуется природе и следует за ней, как за лучшим вожатаем. Мне кажется, законодатели противились счастью народа, когда своими законами запретили несравненные удовольствия, в которых состоит блаженство жизни, налагая всякие тяготы, зарекая всякую отраду. Но делом моего милосердия будет исправить эту жесткость и суровость законов, что мне, как я выше сказал, весьма угодно.
[37] Между тем, однако, я призываю вас иметь пред очами примеры ветеранов, и не только в бесстыдстве, но и в прочих вещах, касающихся до ремесла блудницы. Ни один их жест, если присмотреться, не лишен искусства. Ни голос, ни руку, ни глаз, ни бровь, ни губы, ни язык, ни колено, ни стопу, ни голень никогда не застанешь в праздности. [38] Вы должны самым ревностным образом подражать им и всеусерднейше стараться ради того, чтобы сравняться с ними и уподобиться. Ведь даже если жестоко и многотрудно дело, в котором подвизаться я вас призываю, но ради того, чтобы стяжать славу в своем искусстве, вам надлежит приложить к нему все усилия. [39] Если же это дело не только легкое, но и привлекательное и сладостное, какое оправдание вас избавит от того, чтобы в неустанном упражнении стремиться к высшей степени сего искусства? Ко всему этому прибавляется и то, что объятья, лобзанья и прочие дела совершенного наслаждения, прежде стесняемые суровыми законами, ныне обрели человека, который не только их разрешает, но даже благоволит им и к ним приглашает: вот он, вы его видите. Ибо я, поставленный на сей степени почестей, все допускаю, все разрешаю, все хочу вам позволить, не исключая ничего — ни места, ни времени, ни лица. [40] Посему пробудитесь, прошу, и с резвостью и усердием предайтесь вашему занятию, и не ждите, когда вас попросят, но сами себя предлагайте: отложив всякий глупый и низменный стыд, разбегайтесь по переулкам, по улицам, по площадям, по полям, по театрам, наконец, по самым храмам бессмертных богов, ловите, похищайте, обольщайте во всякий час всякий род людей, всякий возраст, но преимущественно юношей. [41] Что до императорской щедрости, то, как в кровавой Марсовой службе преподносят отважным мужам венки стенные, валовые, гражданские и ростральные, так всякая из вас, свершив выдающиеся подвиги сладострастия, в сей Купидоновой службе стяжает пышные дары. Я закончил.
