На Ризе снова был его кожаный дублет. Мой взгляд скользил по вышивке спереди, и я представляла, как провожу пальцем по жёсткой нити. Каким был на ощупь этот материал? Холодный, как ветер сегодня? Или горячий, как мужчина, на котором этот дублет надет?
Ладонь Риза коснулась моей лопатки, и его пальцы медленно заскользили по ткани моего платья, посылая счастливые мурашки по коже. Мой взгляд поднялся обратно к его глазам, и мы посмотрели друг на друга.
Его глаза были такие насыщенно зелёные в серости пасмурного дня. Прядка волос спадала на его лоб, и мне хотелось убрать её назад своей рукой.
Но я не посмела.
Внезапно начался дождь: первые капли тяжело упали на палубу, а затем ливень обрушился стеной.
Риз посмотрел вверх, прикрывая глаза от дождя рукой. А потом сжал мою ладонь и потянул к отсеку на палубе посреди парома. Мы остановились у стены, над нами нависал карниз, оставляя узкую полосу, куда дождь не доставал. Риз притянул меня ближе к себе, обвив одной рукой талию, чтобы мы оба оставались сухими. Туман обволакивал берег, на нас всё-таки попадали мелкие брызги, которые приносил ветер.
С разных частей парома доносились крики и смех людей, спешащих скрыться под навесом, но нам относительно повезло оказаться в окружении деревянных ящиков с трёх сторон. Эмбер нашла себе местечко между ними и легла на пол, восторженно глядя на дождь. Дай ей волю, она бы побежала играться под водой, льющейся с небес.
— Переждём тут? — спросил Риз. — Или лучше пробежимся?
— Тут нормально, — ответила я чересчур поспешно. Возможно, я просто не хотела его отпускать, но он, кажется, этого не заметил.
Внимание охотника было сосредоточено на буре, на ливне, что стучал по палубе, на плывущем тумане.
Он не обращал внимания на то, что мы сейчас были совсем одни. И теперь уже при свете дня.
— Риз?
— М? — рассеянно ответил он и повернул голову ко мне, не особо взволнованный нашей близостью, в отличие от меня, а то и вовсе равнодушный к этому.
— Наверное, нам не стоит…
Я искренне собиралась сказать, что нам не стоит стоять так близко, но язык не слушался. Это было неприлично, неправильно.
Но при этом так хорошо, что я совсем запуталась.
Риз вскинул бровь, ожидая, что я закончу свою мысль.
Попыталась снова:
— Я хочу сказать, что если нас увидят люди, они могут не то подумать…
Охотник слушал с загадочным выражением лица, но когда я договорила, его губы дёрнулись в улыбке, от которой у меня снова вспыхнули щёки.
— Что же они могут подумать? — его голос звучал чуточку ниже. Бархатнее.
